Не умеешь писать - НЕ БЕРИСЬ!

АвторСообщение
Monita



Не зарегистрирован
Зарегистрирован: 01.01.70
ссылка на сообщение  Отправлено: 17.02.09 23:31. Заголовок: Автор: Monita

Спасибо: 37 
Ответов - 160 , стр: 1 2 3 4 5 6 7 8 All [только новые]


Monita





Сообщение: 330
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 31
ссылка на сообщение  Отправлено: 05.05.09 23:00. Заголовок: Приветик)) а вот и п..


Приветик)) а вот и прода)

Проведя остаток учебного дня более или менее спокойно, Лена собралась идти домой, чтобы хотя бы перекусить перед тренировкой. Выйдя из школы, она, по иронии судьбы (и по велению злосчастного сценария) увидела перед крыльцом Гуцула, поджидающего её.
- Домой? – с заигрывающей улыбкой осведомился он, поглядывая на спускающуюся по ступенькам Кулёмину.
- Домой, - устало отозвалась Лена, зная, что никуда не денешься – Дима Тихонов, как и его герой, Гуцул, конечно симпатичный и очень харизматичный молодой человек, но таких у Третьяковой было пруд пруди. А Степнов такой один – таких мужчин она в жизни никогда не встречала. Изобразив подобие улыбки, Лена спустилась к Гуцулу, и, услышав:
- Я провожу?
Ответила:
- Давай.
Двое направились к дому Кулёминых, до тренировки оставалось ещё два часа.
Поболтав с ним о всякой ерунде, Третьякова постепенно вжилась в свой образ, ей уже было не так диковенно говорить кулёминскими фразами и улыбаться кулёминской улыбкой. Распрощавшись у подъезда до пяти часов, они разошлись в разные стороны – Игорь к себе домой, а Лена – «к себе».

Вернувшись домой, в квартиру Кулёминых, Третьякова почувствовала себя уже не такой чужой в этом сумасшедшем выдуманном мире – дед заботливо подогрел ей обед, поинтересовался её делами и планами на вечер. Лена коротко отвечала на вопросы, чтобы не нести отсебятину – а то мало ли что? Но она прекрасно понимала, что долго так продолжаться не может – нужно либо нарушать или дополнять заранее предписанный сценарий, либо искать выход из этой тупой ситуации, либо записаться на приём к психиатру.
Лена решила совместить первый и второй варианты.

Подойдя к пяти часам в школу, Лена направилась прямиком в раздевалку, чтобы успеть переодеться к тренировке. Стук баскетбольного мяча, раздававшийся и спортзала, подсказывал Лене, что либо Гуцул уже пришёл на тренировку, либо Степнов тренируется сам. Зайти в зал и остаться наедине с Гуцулом – перспектива не самая желательная. Зайти в зал и остаться наедине со Степновым – перспектива не самая разумная. Но, будь что будет. И, выдохнув, Лена открыла дверь в спортзал.


- О, Ленка, проходи, - заметно оживился Степнов, завидев любимую ученицу в дверях спортзала.
Третьякова, решив отбросить все предрассудки и нелепое состояние, решила стать-таки Кулёминой. Хотя бы на этот вечер. А что, почему бы и нет?
Улыбнувшись, она прошла в спортзал и поймала брошенный преподавателем мяч. Хотя Третьякова уже сто лет не занималась баскетболом, но свой трехочковый из-за боковой линии всё-таки забросила.
- Молодец, Кулёмина, - задорно заметил физрук, и Третьяковой понравился его настрой – он будто бы светился изнутри. Интересно, почему? Вроде бы в сценарии ничего подобного не было. Недоверчиво посмотрев на него, Лена чуть наклонила голову вбок и прищурилась, как бы оценивая его со стороны.
- Чего уставилась, Кулёмина? – усмехнулся Степнов, поймав мяч и забросив свой трехочковый.
Лена ничего не ответила, продолжая изучать взглядом своего «учителя» - какой-то он был жизнерадостный, счастливый…Может быть, у него появилась какая-то женщина? «Блин, Третьякова, угомонись, какая ещё женщина? По сценарию нет никакой женщины! По крайней мере, до третьего сезона…» - пронеслось в голове у Лены, и она, чуть усмехнувшись в ответ, сказала:
- Да вот вы такой весёлый, что-то произошло хорошее? – приподняла брови она, поймав мяч и бросив его в корзину. Новое попадание и облегчённый выдох – не промазала. Ей очень не хотелось промазать, ведь тогда Степнов может что-то заподозрить – Кулёмина ведь всегда с позиции трехочковой линии беспрепятственно забивала. А не сделать этого в состоянии полного покоя и отсутствия противника – значит удивить Степнова и привести его в ужас, и, возможно, вызвать какие-то подозрения.
- Ага, - выдохнул физрук, ловя отскочивший от пола мяч.
- И что же?
- Ты вот на тренировку пришла? Пришла. Чем не повод для радости? – усмехнулся физрук, по-прежнему смотря только в сторону баскетбольного кольца. Бросок. Попадание.
- А что, могла не прийти? – почувствовав незнакомое прежде чувство приятного волнительного тепла, разливающегося где-то в районе солнечного сплетения, Лена чуть хитровато улыбнулась и подняла с пола мяч, покрутила его в руках, разглядывая черные борозды на коричнево-оранжевой резине.
- Попробовала бы только, - хмыкнул Степнов, - Я бы тебя завтра весь день заниматься бы заставил.
- Не заставили бы, - ухмыльнулась привычной третьяковской ухмылкой Лена и забросила мяч в корзину.
- Это почему же? – удивленно приподняв брови, наконец взглянул на неё Степнов.
Третьякова замялась. Ей показалось, что она начала перегибать палку. Что она ему на это ответит? «Потому что вы меня любите до безумия и пылинки сдуваете»? Бред. И поэтому она предпочла по-тихому свернуть эту тему:
- Иначе я выдохнусь ещё до начала соревнований и по вашей милости мы проиграем, - нравоучительно заявила она и отвернулась в поисках мяча, чтобы не смотреть Степнову в глаза.
- А, ну да, - как-то задумчиво отозвался Виктор и почесал затылок, пользуясь тем, что Лена его не видит – а ведь действительно – что он будет делать послезавтра, когда по сценарию он должен ударить Гуцула и вылететь из школы? Блин, ну что за ерунда творится-то?

Повод для радости у Абдулова действительно был – он ведь решил для себя одну очень важную вещь – прежде чем найти выход из сложившейся ситуации, он просто обязан попробовать. Попробовать найти общий язык с Кулёминой. Странная тяга к этой прописанной по сценарию героине пересиливала здравый ум, и Абдулов решил всё-таки совершить что-нибудь вопреки сценарию. И будь что будет. Если ничего страшного не произойдёт, то можно будет спокойно продолжать вести свою игру. «Чёрт, Абдулов, какую ещё игру?! Выбираться надо из этого сумасшедшего дома, выбираться! А ты тут уже планы на будущее строишь, придурок!» - твердил ему разум, упорно отстаивая рациональность и отвергая безумные идеи Абдулова. А вполне весёлая и даже немного заигрывающая(!) с ним Кулёмина давала ему повод думать, что он не одинок в своих желаниях «отойти от сценария».
Дверь в зал снова открылась и вошёл парень в широких штанах и цветастой олимпийке, и ослепительно улыбнулся Кулёминой.
- Привет, Ленок, - как-то по-особенному произнес парень, - Зравствуйте, Виктор Михалыч, - уже мужественней поздоровался он с преподавателем.
Желудок противно сжался, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Абдулов подумал, что сыграть сцену с «мордобоем» не составит ему труда. Резко возникшее ноющее чувство ревности при взгляде на воодушевленную улыбку Гуцулова, адресованную Кулёминой, немного смутило Виталия. И, даже можно сказать, напугало.
- Здрасте, здрасте. Тааак, тренируемся, - уже совершенно изменившимся голосом приказал Абдулов, чувствуя, как внутри нарастает какой-то неприятный комок. Взглянув на Лену, Виталий заметил играющую на её лице типично Третьяковскую ухмылку – такую раздражающую и завораживающую одновременно. Отвернувшись, чтобы не выглядеть полным идиотом, он отошёл к стене и дал свисток. Тренировка началась.
Тренировка проходила вполне адекватно, без лишних нервов, но Абдулову почему-то казалось, что из него лепят идиота. Косые взгляды Кулёминой и её хитрые глаза сбивали его с толку – что она творит? Вроде бы по сценарию она не особо проявляет к нему знаки симпатии, чтобы не разрушить их так называемую «дружбу», а тут…или это он сам спровоцировал её на подобное поведение? Ответа на этот вопрос Абдулов не знал, но был уверен, что ещё пара таких взглядов и он совсем сойдёт с ума – этот мир явно действовал на него как-то странно – дарил чувство обязанности и безнаказанности одновременно. Только вот что выбрать? Первое или второе?

Третьякова не могла сдержаться – реакция Степнова очень ей льстила – вот кто в неё по-настоящему влюблён, так это он. И от этого на душе стало как-то легко, весело, что Третьякова даже на время забыла, что влюблён-то он в Кулёмину, а не в неё…
То и дело бросая в процессе игры заинтересованные взгляды, она ловила на себе ответные взгляды со стороны учителя и, поставив в мозгу галочку «Зрительный контакт» - есть, устало произнесла:
- Виктор Михалыч, может быть, на сегодня хватит?
Игорь удивлённо посмотрел на напарницу – прошло всего минут сорок-пятьдесят, а она уже выдохлась.
- Ладно, Кулёмина. Хватит, так хватит. – Повиновался Степнов, который был только рад, что тренировка наконец окончена и Гуцул перестанет маячить у него перед глазами, а главное, перед глазами Лены. – Можете быть свободны.
Гуцул направился к выходу, Лена – за ним, но её остановил голос Степнова, раздавшийся вслед:
- Лен, задержись, пожалуйста. – Третьякова замерла. Расхождение со сценарием. Сейчас Гуцул должен её провожать. Видимо, своим поведением она уже нарушила ход событий.
Гуцул повернулся, бросил неприязненный взгляд в сторону физрука и непонимающий – в сторону Лены, и, снова отвернувшись, вышел из спортзала.

- Вы что-то хотели, Виктор Михалыч? – осторожно поинтересовалась Лена, осознавая, что сейчас она собственноручно создаёт новую сюжетную линию. Степнов немного помялся на месте.

- Да вот темно уже. А мне к твоему деду надо бы заскочить, - совсем по-степновски почесал затылок Абдулов, - Так что нам по пути, вот, думал, провожу тебя.
- Хорошо, - как-то легко согласилась Кулёмина, беспечно взглянув на учителя, - Только мне переодеться надо, - уголком губ улыбнулась она, чуть наклонив голову вбок.
- Да, конечно, - согласился он, - Встретимся на выходе из школы через пять-семь минут, хорошо?
- Ага, - кивнула она, и направилась к выходу из спортзала.
Абдулов проводил взглядом Кулёмину, вздохнул, понимая, что делает всё не так. А вдруг он сделал то, чего делать было нельзя? Тьфу, блин, да что тут такого-то?! Это всего лишь сериал! А что, если он не сможет вернуться назад и ему придётся остаться здесь? Ведь тогда этот сериал станет его жизнью… а ведь гораздо проще жить, когда знаешь, что нужно сделать, что нужно сказать. А теперь сценарий переписан. Теперь может произойти всё, что угодно. Осознание этого только добавило адреналина в его крови, и Абдулов, закинув мяч в инвентарную, вышел из зала и запер его.

тема комментов по прежнему здесь ---> http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-60-00000364-000-180-0
если вам есть, что сказать, буду рада почитать ваши отзывы


Спасибо: 61 
Профиль
Monita





Сообщение: 332
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 31
ссылка на сообщение  Отправлено: 07.05.09 00:14. Заголовок: Приветик всем!=) ну..


Приветик всем!=)
ну, судя по количеству "спасибов" не оч нравится, да?
а вот и следующая прода.
вас по прежнему с нетерпением жду здесь ---> http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-60-00000364-000-180-0

Третьякова, молча натягивая штанину джинсов, думала о том, что теперь начинается её «свободное плавание». Ведь теперь опираться на сценарий – бессмысленно, если вместо Гуцула её сегодня провожает Степнов, то это в корне меняет дело. Однако Лена не чувствовала страха по этому поводу. Её это даже захватывало – пускай Степнов всё-таки оказался не совсем таким, каким она себе его представляла, но Третьяковой этот обновлённый Степнов нравился всё больше – ну надо же, он решился предложить проводить её, не срывался на Гуцула на тренировке, просто мистика какая-то! Но ведь зачем-то же она здесь оказалась? И, быть может, именно для того, чтобы изменить этот чёртов сценарий и быть с мужчиной своей мечты?
Одевшись, Лена не глядя сложила в сумку спортивные штаны. Дёрнув молнию, Лена почувствовала, что сумка упорно не хочет закрываться. Дёрнула ещё раз – снова бесполезно. Штаны практически вываливались наружу, но Третьякова решила забить на это – открытая сумка и вываливающиеся штаны её сейчас волновали меньше всего.

Спускаясь по ступенькам школьного крыльца, Третьякова заметила стоящего возле колонны Степнова.
- Давно ждёте? – шмыгнув носом от морозного воздуха, спросила она, взглянув из-под синего капюшона на Степнова.
- Минут пять, не больше, - отозвался он, повернувшись к ней лицом. – Ну что, идём?
- Идём, - поправила ремень сумки на плече Третьякова, чувствуя, что штаны там – явно лишние, казалось, что в сумку навалили кирпичей.
Заметив этот её жест, Степнов, совсем как раньше, проговорил повелительным тоном:
- Сумку давай.
Третьякова без лишних вопросов отдала мужчине свою ношу, при этом слегка улыбнувшись – ставший уже привычным этот сериальный ритуал заставил её вспомнить Абдулова, который постоянно в шутку жаловался Арланову: «Ну что эта Кулёмина сама школьную сумку дотащить не сможет? Спортсменка блин, одно название! А Степнов ей, прям как мальчик-первоклассник, портфель таскает». На что Арланов только усмехался в ответ, и отвечал: «Степнов и есть влюблённый мальчик-первоклассник».

Идя рядом с Кулёминой, Абдулов чувствовал себя как-то скованно и беспечно одновременно. Такие противоречивые чувства легко совмещались в его голове. А, забрав из её рук сумку, он даже и не вспомнил, что по сценарию делал это уже не один и не два раза. Просто как-то само собой получилось. Кулёмина всё-таки какая-то особенная. Пускай и не совсем такая, какой он её себе представлял, но такая Кулёмина нравится ему даже больше – эта новая искорка в её глазах, так похожая на Третьяковскую, казалось, поджигала внутри него какой-то невидимый фитиль.

- Соревнования послезавтра, - не зная, с чего начать разговор, проговорила Третьякова, чтобы хоть как-то разрушить эту гнетущую тишину. Всё-таки эта невидимая стена, созданная Кулёминой в тот момент, когда она согласилась остаться друзьями, мешала ей и действовала на нервы. Вот почему эта Кулёмина такая глупая? Хотя, её тоже можно понять. И Третьякова решила начать разговор со Степновым с самых насущных тем, на которые физрук мог говорить бесконечно.
- Спасибо, что предупредила, - хмыкнул в ответ Степнов. Лена осеклась – такой реакции она не ожидала. Как-то нагловато прозвучал этот ответ.

Абдулов заметил, как осеклась Кулёмина. Но это его не очень смутило. Он подумал, что раз уж он решил нарушать сценарий, то нужно продолжать это делать, а не болтать на глупые и бесперспективные темы типа грядущих соревнований. В конце-то концов, она же не отказалась от того, чтобы он её проводил? Значит, она готова с ним говорить.

- Да не за что, - буркнула в ответ Третьякова, понимая, что, видимо, сценарий изменился несколько больше, чем она ожидала. Степнов как-то странно вёл себя, да и говорил как-то странно.
- Как тебе с Гуцулом играется? – посмотрел куда-то в сторону Степнов, выдыхая в морозный воздух белый пар.
- Хорошо играется, - осторожно ответила Лена, удивляясь такому вопросу. Интересно, что же дальше?
- А я гляжу, что даже слишком хорошо, - заметил Степнов, всё так же глазея по сторонам, избегая только взглядов в лицо своей ученице. Третьякова усмехнулась.
- Виктор Михалыч, я что-то не пойму… Вы ревнуете? – приподняла одну бровь она, с хитрецой во взгляде посмотрев на него.
Степнов замер.

Абдулов замер. Вот это номер! Ну, Кулёмина и расхрабрилась, раз такие вопросы задаёт. Ему стало немного не по себе, но он всё же ответил:
- А если и так?
Лена ухмыльнулась в ответ и продолжила идти, смотря прямо перед собой. Абдулов бросил на неё испытующий взгляд – снова эта ухмылка. Типично Третьяковская. Но как же она ей идёт, чёрт возьми! Пользуясь тем, что Кулёмина продолжает идти всё так же смотря перед собой, он невольно всмотрелся в её лицо – она красивая. Необычная и красивая – другая. Непохожая на остальных. И слишком, даже слишком похожая на Третьякову. Но Третьякова – это, как ни крути, другой человек. Реальный. С множеством заморочек и недостатков. А Кулёмина… слишком идеальная. И, чувствуя, как крыша под шумок начинает потихоньку собирать чемоданы, вздохнул, пытаясь прогнать навязчивые мысли прочь из своей головы.

Вот и подъезд. Придётся теперь к деду её заходить… раз уж попёрся провожать.
- Ну, вот и пришли, – с легкой улыбкой заметила Кулёмина, останавливаясь.
- Ну да, - пробурчал Абдулов, собирая все свои силы, чтобы не наклониться сейчас и не поцеловать её. Слишком сильное искушение боролось с настойчивым голосом разума, подсказывающим, что ещё слишком рано для подобных шагов. В конце-то концов, она ещё школьница, а он – взрослый мужик. Абдулов замер – только сейчас до него дошёл весь смысл всей этой мыльной оперы со страданиями благородного физрука – всё это казалось таким реальным и таким ненормальным, что Виталий невольно поёжился – а ведь, и правда: он – взрослый мужчина, она – совсем юная, хотя духовно уже вполне взрослая девушка. Но всё же – девочка. И это слово, произнесённое мысленно, больно резануло сердце. Как-то это действительно странно. Неужели сценаристы действительно планировали развить из роман? Ведь это как-то не морально, что ли… «Хах, моралист хренов, - усмехнулся внутренний голос Абдулова, - И давно это ты таким праведным стал?». Абдулов, мысленно приказав внутреннему голосу заткнуть варежку, мигом собрал все свои желания и засунул их поглубже в душу, чтобы она ненароком не просочились не вовремя наружу.
Резко передумав заходить к её деду, он просто остановился возле подъёзда и неуверенно произнёс:
- Ну, я это… пойду. Вот, доставил тебя в целости и сохранности.
Кулемина посмотрела на него с удивлением – то он вдруг решается проводить её, то вдруг мнётся, как первоклассник.

Третьякова решительно не понимала таких резких перепадов настроения Степнова.
Но какой он всё-таки лапочка. Так хотелось поцеловать его – вознаградить за такое долгое ожидание. Степнов просто завораживал Третьякову - то решительный и непоколебимый, то смущенный и нерешительный. Ну, просто мечта. «Мечта идиота», - с сарказмом заметил внутренний голос Третьяковой. «Видимо, я всё-таки идиотка», - согласилась с мнением внутреннего голоса она, и, решив перестать препираться с внутренними желаниями, ответила:
- Спасибо, - и подошла чуть ближе, сокращая расстояние между своим и его лицом. Подняла глаза – увидела в его глазах какую-то панику. Но это её не остановило – она приподнялась на цыпочки и слегка коснулась губами его губ. Тёплых и чуть подрагивающих. Слегка – это потому, что он как-то отстранился, и Третьякова почувствовала, как ей на ноги упало что-то тяжеловатое.

Абдулов обалдело смотрел на приближающуюся Кулёмину и судорожно соображал, что ему делать. Сердце пустилось вскачь, а резко вспотевшие, как у мальчишки на первом свидании ладони уже еле удерживали ремешок её набитой до отказа сумки.
Едва он почувствовал на своих губах такие желанные и сводящие с ума губы, он по инерции разжал пальцы, и сумка Кулёминой упала на чуть заснеженную землю, зацепив заодно и ноги своей хозяйки. Резко отстранившись от неё, Абдулов понял, что допустил слишком многое – его самого безумно удивляло то, что Кулёмина ведёт себя настолько смело. Видимо, он слишком сильно нарушил сценарий. «А разве ты не этого хотел?» - продолжал свои увещевания противный голос в голове Виталия, и мужчина был просто обязан с ним согласить на этот раз. Ведь он хотел её поцеловать – вот и поучил желаемое. Но почему же тогда его не покидает противное ощущение, что что-то здесь не так?!
Метнув ей в глаза какой-то нервный взгляд, он опустился на корточки, подбирая с земли выпавшие из сумки штаны.
Кулёмина смотрела на него сверху вниз одновременно с удивлением и беспокойством. Видимо, ей было тоже слегка не по себе от собственной смелости.
Подобрав вывалившиеся-таки из сумки штаны, Абдулов открыл сумку, чтобы засунуть их обратно. Но тут его взгляд упал на мирно лежащую на дне сумки зелёненькую пачку ментоловых «Vogue». Не веря своим глазам, он, складывая штаны обратно в сумку, незаметно для Кулёминой приватизировал пачку и вернул сумку её хозяйке. В душу закралось подозрение, но он не показал вида, решив, что не стоит вот так с ходу устраивать разбор полётов. По сценарию Кулёмина не курит. Кулёмина ВООБЩЕ не курит! Откуда у неё могут взяться сигареты? С этой мыслью он немного взволнованно проговорил:
- Ну, я пойду.
- Д-до свидания, Виктор…Михалыч. – Видимо, поняв, что её поцелуй явно не произвёл нужного эффекта, Лена смутилась.
- Ага, - задумчиво отозвался Аблулов и, махнув рукой своей «ученице», направился в сторону школы – ведь куда же он ещё мог пойти? По сценарию квартиру Степнова ни разу не показывали, поэтому Абдулов и представить не мог, где же живёт его персонаж.
Спутанные мысли в голове мешали сосредоточиться, а вкус губ Кулёминой всё ещё жёг его холодные от морозного воздуха губы, ещё раз напоминая о том, что ему давно пора к психиатру. На автомате дойдя до школы, Абдулов резко остановился возле крыльца. Вспомнив про прикарманенную пачку сигарет из Кулёминской сумки, он снова почувствовал взволнованное сердцебиение в груди. Достав из бокового кармана куртки пачку ментоловых «Vogue», Абдулов чуть подрагивающими от волнения руками высыпал содержимое пачки на ладонь и быстро пересчитал.
Сердце ухнуло вниз. Ровно девятнадцать сигарет. Одной не хватает.
В голове тут же сложилась логическая цепочка: вечер – дорога в кафе напару с Третьяковой - новая «гламурная» пачка сигарет, которую она купила в ближнем магазине, в её руках. Бело-зелёная пачка «Vogue» с ментолом буквально врезалась в память. И всего одна выкуренная сигарета из новой пачки… Абдулов присвистнул.
А ведь действительно, Кулёмина не курит. И эта пачка принадлежит не ей.
- Ну, Третьякова… - почувствовав, как внутри тела нарастает странное неконтролируемое напряжение, прошептал Абдулов, и сжал пачку в руках. Такого сюжетного поворота он и предположить не мог.


Спасибо: 66 
Профиль
Monita





Сообщение: 333
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 32
ссылка на сообщение  Отправлено: 10.05.09 01:05. Заголовок: Приветик) вот и прод..


Приветик) вот и продка:

Зайдя в подъезд, Третьякова отчётливо почувствовала, как дрожат руки. То ли от холода, то ли от ступора, сковавшего её тело и мысли, она не могла унять нервную дрожь. Что она только что сделала? А главное – зачем? Чем она думала в тот момент?! Кулёмина никогда бы так не поступила – теперь он точно поймёт, что-то не так… А ещё жутко хотелось курить. Судорожно похлопав себя по карманам, она, не найдя в них никаких признаков сигарет, подошла к подоконнику полутёмного подъезда и вывернула на него всё содержимое сумки – но там так же не было никаких следов сигарет. Впрочем, неудивительно. Кулёмина же не курит. Чертыхнувшись от безысходности, она собрала все вещи обратно в сумку и поплелась домой.
Зайдя в квартиру, она прислушалась – было тихо. Не было слышно никаких звуков и из комнаты деда – похоже, что его дома не было. Лена прошла в комнату «Кулёминой» и, стянув с себя куртку, уселась на диван и провела ладонью по лицу, будто стирая с него воспоминания о сегодняшнем вечере. Сейчас у неё в голове была только одна мысль – что теперь делать? Вспомнив в сотый раз за последние десять минут потерянное лицо Степнова и панику в его глазах, а потом то, как он отстранился от неё, Третьякова почувствовала, что совершила промах. И этот промах существенно меняет всё то, что должно было произойти по сценарию. Завтра тренировка. Послезавтра соревнования. Степнов должен вылететь из школы. А вот вылетит ли? Третьякова надеялась, что нет – ведь иначе её пребывание в школе потеряет всякий смысл. В самом деле, что ей тогда делать там? Учиться что ли? Второй раз в одиннадцатый класс? Нет уж, спасибо.
А вдруг он как раз таки вылетит, но только не по собственному желанию, а именно «с треском»? Этого Третьякова боялась больше всего – ведь мало того, что она портит себе жизнь, так она портит ещё и чужую! Лена и сама не заметила, когда начала воспринимать всё происходящее всерьёз. Это казалось таким реальным теперь, что она поневоле начинала рассуждать, как Кулёмина.
«Надо будет перед ним извиниться. Сначала сама его отшила, а теперь на шею вешаюсь, дура», - мысленно отругала себя Третьякова и встала с кровати, собираясь пойти на кухню и найти там что-нибудь съестное – от волнения разыгрался аппетит, и Лена, достав из холодильника яйца и колбасу, решила по-быстрому сварганить себе яичницу.

От осознания того, что не он один попал в этот странный сериальный мир, Абдулову легче не стало. Скорее даже наоборот – всё запуталось ещё больше. Во-первых, почему именно он и именно она? И, во-вторых, почему она ведёт себя, как Кулёмина, да ещё и целоваться лезет? Неужели не он один питает слабость к своему сериальному предмету обожания? А это уже становится интересным… а ведь неплохо она Кулёмину изображает, он даже почти поверил. И если бы не эти ментоловые сигареты «Vogue» в количестве девятнадцати штук, то он, возможно, ещё долго оставался бы в неведении. Но раз уж он узнал правду, то надо же этим как-то воспользоваться? Например, проучить брехливую Третьякову, так убедительно изображающую Кулёмину. Из всей этой ситуации Абдулов вынес для себя один очень важный плюс – теперь расхождение со сценарием его абсолютно не пугало, ведь свою судьбу даже здесь, в этом выдуманном мире, они с Третьяковой строят сами.

- Виктор, - услышал он позади себя знакомый мужской голос. Обернулся.
- З-здравствуйте, Пётр Никанорыч, - слегка запнувшись от неожиданности, поздоровался Абдулов в ответ.
- Как хорошо, что я всё-таки тебя нашёл, - обрадованно произнёс пожилой фантаст, - я тебе звоню-звоню, а ты не отвечаешь, вот, вспомнил, что у тебя ж сегодня с моей Ленкой тренировка, а значит, ты в школе. Вот и решил заскочить, всё равно в булочную выходил, - пояснил он, взмахнув рукой с пакетом, в котором сквозь прозрачный полиэтилен можно было различить очертания французского батона и прочих пекарных «деликатесов».
- Чем обязан? – добродушно усмехнулся Виталий, очень уважающий как самого героя Кулёмина, так и актёра, исполняющего его роль.
- Режиссёр звонил, сказал, что сценарий желательно закончить к послезавтрашнему дню! А у меня ещё столько сцен недописанных, что хоть караул кричи, - покачал головой из стороны в сторону Кулёмин и просяще посмотрел на физрука: - Вить, может быть сегодня поработаем, а? А то, боюсь, мне самому не справиться.
Абдулов замялся на секунду. Но перспектива быть поближе к Кулёминой, тьфу ты, Третьяковой, всё-таки сделала своё дело – ему не терпелось понаблюдать за её «кулёминским» поведением и ещё раз посмеяться над ней. Да и к тому же, Абдулов почувствовал, что желудок собирается устроить ему вендетту, если он в срочном порядке не поужинает. А, так как адреса своей «степновской» квартиры он не знал, а школьная столовая была давно закрыта, Абдулову ничего не оставалось, кроме как согласиться на предложение своего соавтора.
- Ладно, всё равно у меня уже занятия закончились, а сейчас только безпятнадцати семь. – Поразмыслив всего минуту, ответил Степнов, и они напару с фантастом направились в квартиру Кулёминых.

Лена уже доела свою яичницу и поставила греться чайник, когда услышала хлопок входной двери и обрадованный голос деда:
- Ленок, мы пришли.

Сердце упало. «Мы». Третьякова запаниковала – если дед сказал «мы», значит с ним определённо Степнов. Он уже, похоже, давно считал учителя членом их семьи.
Так и не дождавшись ответа от внучки, Кулёмин ещё раз крикнул:
- Ленка, ты дома?
- Да, я на кухне, - выдавила из себя Лена, стоя возле плиты и мысленно готовясь к одной из самых неловких встреч в своей жизни. Внутри всё сжалось в комок. Однако она ошиблась – неловкости и в помине не было – Степнов, как ни в чём ни бывало, зашёл в кухню и уселся на диванчик, взглянув на неё снизу вверх, и произнёс удивительно бодрым и уверенным голосом:
- Ну что, Ленусь, угостишь старого физрука чашечкой чая?
- Д-да, к-конечно, - мысленно ударяя себе по голове чем-нибудь очень тяжёлым, выдавила Третьякова («Ленусь»?!), не понимая, что заставляет её так мямлить – то, что он не ответил на её поцелуй у подъезда или то, как он сейчас себя ведёт. Она отвернулась от него, чтобы достать из настенного шкафа ещё две чашки – для деда и Степнова, и почувствовала огромное облегчение. Смотреть ему в глаза было невыносимо. Ей казалось, что он знает о ней что-то, чего она и сама о себе не знает.
Снова повернувшись к нему лицом, она, не поднимая взгляда на его лицо, поставила перед ним чашку, чувствуя, как он изучает её взглядом. Сейчас она на самом деле чувствовала себя провинившейся школьницей, и ничего не могла с собой поделать. Это бы противно, но в то же время как-то чарующе – она старалась мысленно запомнить те ощущения, которые сейчас испытывала – ей давно уже не приходилось чувствовать такое смущение перед мужчиной.
Как только дно чашки коснулось гладкой поверхности стола, она уже собиралась отнять ладонь с чашки, как почувствовала, что Степнов кладёт поверх её ладони свою. Заряд нереальной силы пробежал по её телу, и она, всё ещё не поднимая взгляда, поспешила высвободить руку и отвернуться, чтобы «достать из принесённого дедом пакета булочки к чаю».

Абдулов, зайдя на кухню, чувствовал себя более чем уверенно – его просто распирало от осознания того, что он – на шаг впереди Третьяковой. Теперь он может вертеть ею, как захочет. Однако, сев на диван и взглянув в её лицо, он прочёл на нём плохо скрываемую панику. Видимо, до Третьяковой дошло, что она перестаралась со своей ролью.
Он решил начать свою игру с одной простой, но действенной фразы:
- Ну что, Ленусь, угостишь старого физрука чашечкой чая? – бодро, даже с какой-то наглостью в голосе поинтересовался он, закидывая ногу на ногу. Увидев замешательство и смущение («?!») Третьяковой, и услышав её нервный ответ: «Д-да, к-конечно», слегка приподнял бровь от удивления – такой Третьякову он никогда раньше не видел. Куда же подевалась её задиристость и вечное выражение лица а-ля «Я тут самая умная»? Откуда взялась нервозность и порывистость в движениях? Всё больше удивляясь её поведению, он наблюдал за ней, пока она тянулась к настенному шкафу за кружками, когда походила к столу и, не поднимая глаз, ставила перед ним чашку. И тут его будто чёрт дернул – он, не осознавая, зачем это делает, потянулся к её ладони, лежащей на чашке. То, с какой реакцией она высвободила руку, совсем сбило Абдулова с толку – либо она просто великая актриса, либо она на самом деле влюбилась в него. Точнее не в него, а в Степнова. Во рту пересохло, и Виталий нервно сглотнул, поднялся с дивана.
Третьякова стояла к нему спиной, шурша пакетом, доставая из него аппетитные румяные булочки с творогом.
- Лена, - чуть хрипловато от сухости во рту позвал он.
Третьякова не повернулась, но шуршать пакетом перестала.
- Извините, Виктор Михалыч. Я не должна была… - начала было она, по прежнему стоя к нему спиной, просто не решаясь повернуться и посмотреть ему в лицо.
- Всё нормально, Лен. – Абдулов сам удивился, как последняя фраза сорвалась с его губ – он ведь собирался поиграться с ней, но, увидев, что ей действительно не по себе от всего произошедшего сегодня у подъезда, почему-то резко передумал. «Великодушный, блин, - презрительно хмыкнул внутренний голос, - Мало она тебе крови перепортила своими придирками и язвительными замечаниями? Нашёл, кого жалеть», - но Абдулов лишь отмахнулся от противного голоса и продолжил: - Ты ничего больше не хочешь мне сказать?

Если бы он сейчас мог видеть лицо Третьяковой, то прочёл бы на нём неподдельный испуг. Но она, собрав всю свою волю в кулак, почти твёрдо ответила:
- Нет. А разве должна?
- Я не знаю, потому и спрашиваю, - по-прежнему хрипловато отозвался Степнов, стоя за её спиной и сложив руки на груди. – Знаешь, мне как-то некомфортно с твоей спиной разговаривать. Мне кажется, что твоё лицо может обидеться, что я разговариваю только со спиной, а на него даже и не смотрю вовсе, - чуть улыбнувшись, добавил он.
Третьякова усмехнулась. Степнов есть Степнов. Слишком он хороший. Таких не бывает. Но сил повернуться и столкнуться с ним лицом к лицу не представлялось возможным, и Лена лишь ответила:
- Не обидится.
- А вот мне кажется иначе, - расцепил сцепленные на груди руки Абдулов и сделал шаг, приближаясь к Третьяковой ещё ближе.
Почувствовав, что он подошёл к ней ещё ближе, Лена немного нервно разорвала упаковку, в которой находилась ароматная булочка. Сердце трепыхнулось, отчего в горле появился странный ком.
Тёплая мужская рука, опустившаяся ей на талию с намерением развернуть её лицом, заставила Третьякову вздрогнуть и плотнее прижаться телом к конторке, перед которой она стояла, открывая пакетики с булочками.
- Виктор Михалыч, что вы делаете?.. – сорвался с её губ наиглупейший вопрос.
- Ленка, ну что ты копаешься, напои деда чаем! – раздался бодрый голос деда, вошедшего в кухню и тут же замершего на месте.

Абдулов резко отдёрнул руку от талии Третьяковой, почувствовав себя вором, которого поймали с поличным. В голове сейчас стоял какой-то туман, будто всё это сейчас происходило не на самом деле – он всё ещё не хотел верить, что прокололся перед дедом. Степнов ведь обещал ему, что и пальцем к его внучке не притронется. А тут – целая ладонь. Да ещё и не на самом «дружеском» месте…
Третьякова, казалось, вообще была готова сквозь землю провалиться, но, впрочем, держалась молодцом, и, едва завидев деда, спокойно отошла от конторки и разложила булочки в тарелке на столе.

Абдулов, встретившись взглядом с Кулёминым, почему-то не прочёл в глазах старого фантаста какого-то осуждения, и это его немного успокоило.
Пётр Никонорович, похоже, единственный из всех присутствующих сохранил способность говорить, и поэтому по-прежнему нарочито бодрым голосом предложил:
- Ну, к столу.

За чаем говорил преимущественно дед. Да что там, он единственный, кто хоть что-то говорил. Лена сидела, молча, уставившись в свою кружку, а Степнов делал вид, что с интересом слушает своего соавтора. На самом же деле, его мысли были сейчас далеки от сценария их с Кулёминым романа. Он никак не мог прийти в себя от того, какой в его глазах сегодня предстала Третьякова – совершенно иной, абсолютно непохожей на себя прежнюю. Изредка бросая в её сторону изучающий взгляд, он тарабанил пальцами по стенке кружки и сопя носом, о пытался сообразить, как теперь себя с ней вести.
Пётр Никанорович усиленно делал вид, что ничего сверхъестественного не произошло, и пытался хоть как-то разбавить гнетущую тишину своими рассказами по поводу того, что в их фильме будут сниматься настоящие звёзды. Но ни на Лену, ни на Виктора это не действовало.
Лена, насколько могла тактичнее прервала рассказ деда словами:
- Я пойду, мне уроки делать надо, - и, встав из-за стола, вышла из кухни.
Абдулов проводил её взглядом, подумав при этом: «Ага, уроки, как же». Кулёмин, проследив за направлением взгляда Степнова, сочувствующе покачал головой:
- Витя, не расстраивайся, она оттает, это же Ленка. Она не всегда будет ходить букой, всё наладится, вот увидишь, - похлопал Степнова по плечу старый фантаст.
- Иван Алексеич, - начал Абдулов, - В смысле, Пётр Никанорыч… - чертыхнувшись про себя, поправился он.
- Степнов, и ты туда же?! – возмущённо воскликнул дед, искренне удивляясь, почему его сегодня уже второй раз за день величают «Иваном Алексеичем».
Абдулов понял, что прокололся, видимо, Третьякова сегодня с утра допустила тот же ляп, что и он сейчас. Мысленно отругав себя за рассеянность, он продолжил:
- Извините, я это…немного не выспался сегодня, вот и оговорился, весь день сонный хожу… - Попытался найти отмазку он.
- Ладно. Не бери в голову. Давай лучше пойдём над сценарием работать, раз уж Ленка от нас сбежала,- предложил Кулёмин и встал с дивана. Физрук последовал его примеру.
Лена вошла в свою комнату и закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. В её голове сейчас были противоречивые мысли – причём одна глупее другой. С одной стороны, она была рада, что её отношения со Степновым сдвинулись, наконец, с мёртвой точки. А с другой - это её почему-то пугало – ведь он явно вёл себя не совсем так, как должен вести себя Степнов, которого она знала. Почувствовав его руки на своем теле, она испугалась не на шутку – ведь обыкновенный Степнов не позволил бы себе подобных прикосновений. Видимо, это её появление в этом сериальном мирке и её безответственное поведение здесь вызвало такие непредсказуемые последствия. И что же теперь делать? Что, если Степнов не ударит Гуцула и не вылетит из школы? Значит, он не сможет работать на съёмочной площадке, не станет актёром, и вся история примет совершенно иной оборот и сомнительно, что закончится хэппи-эндом. Вздохнув, Третьякова отлепилась от двери, и открыла её, решив, что ведёт себя глупо, убегая и прячась в своей комнате, как маленькая. Подойдя к повороту на кухню, она невольно задержалась, услышав голос Степнова.
- Иван Алексеич... в смысле, Пётр Никанорыч… - услышала она. В голове помутнело. Что значит «Иван Алексеич»?.. Степнов оговорился? Эта оговорка подействовала на неё, как ледяной душ на алкоголика – всё вдруг резко встало на свои места. Тааак… вот как, значит, получается?! Степнов на самом деле – вовсе никакой и не Степнов, а Абдулов?! всё-таки не одна в этом мирке? Но блин угораздило же её попасть сюда именно с Абдуловым! Медленно сползая по стене, она сжала виски руками – в её голове никак не укладывалось то, что она всего около часа назад с ним целовалась и расстроилась, когда он не ответил на её поцелуй. И всего несколько минут назад он прикасался к ней и явно не собирался ограничиться этими прикосновениями, благо дед появился «вовремя»… Так что же это получается? Абдулов влюблён в Кулёмину? Как только эта мысль пробежала в голове Третьяковой, ей сразу стало не по себе – взрослый тридцатидевятилетний мужчина влюблён в семнадцатилетнюю девочку? Вот это поворот… Третьякова, услышав, как оба мужчины собрались выходить из кухни, встала с корточек и на цыпочках вернулась в свою комнату, всё ещё находясь в состоянии шока.
- Ну, Абдулов… - пробормотала она, прикрывая за собой дверь Кулёминской спальни. Теперь их игра приобретала совершенно иные краски…

http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-60-00000364-000-180-0



Спасибо: 58 
Профиль
Monita





Сообщение: 335
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 32
ссылка на сообщение  Отправлено: 11.05.09 16:31. Заголовок: Просидев в своей ком..


Просидев в своей комнате весь оставшийся вечер, Третьякова, сидя на диване, подобрав под себя колени, раздумывала над тем, как теперь вести себя со Степновым. Точнее, с Абдуловым.
Почему он тоже попал в этот странный мир, который был так реален, даже несмотря на всё безумие, которое в нём творится? Почему он ведёт себя, как Степнов? Неужели по той же причине, что и она? Третьякова нервно закусила губу, проклиная то, что сейчас в её кармане отсутствуют сигареты.
Выходит, что она целовала не Степнова, а Абдулова?! «Фу», - скривилась она, поведя плечами. А он-то, он-то как себя вёл? Ну, ведь невозможно догадаться было, что Степнов – это никакой не Степнов. КАК он смотрел, КАК говорил… и, чёрт побери, КАК прикасался! У Лены в голове не укладывалось, что эта игра может принять такой оборот. Окончательно запутавшись, она судорожно соображала, что теперь делать – сказать ему правду или продолжать «играть в любимых»? Если он не знает, что Кулёмина – это на самом деле Третьякова, то будет с одной стороны нечестно играть с ним вот так вот втайне от него, но с другой стороны – это же так весело – наблюдать за тем, как он пытается изображать влюблённого по уши физрука, не зная, что на самом деле его возлюбленная – девушка, абсолютно далёкая от его идеала.
Усмехнувшись про себя, Третьякова встала с дивана и подошла к зеркалу: вроде бы ничего особенного – Кулёмина как Кулёмина. Тьфу. Третьякова как Третьякова. Но они же с ней такие разные! Хотя в чём-то и похожи. И вот как Абдулов мог спутать её и Кулёмину? Неужели не заметил? Вспомнив его прикосновение к своей талии и появившегося не вовремя деда, Лена машинально прикоснулась ладонью к тому месту, где совсем недавно лежала его ладонь. Стало жарко. А ведь что было бы, если бы дед не вошёл? Интересно, он поцеловал бы её? «Дура, о чём ты думаешь», - пресекла ненужные мысли Третьякова, отходя от зеркала, всё ещё нервно заламывая руки. Но теперь Третьякова поняла одно – то, что теперь неважно, следуют ли они сценарию. И поэтому идея пытаться выполнять его предписания отпала сама собой.
В коридоре послышалась возня. По всей видимости, «физрук» собрался уходить. С трудом собравшись с мыслями, Лена открыла дверь и вышла в коридор. Степнов тут же взглянул в её сторону и сразу же отвёл взгляд.
«Ну, надо же, как смутился», - с огромным удивлением отметила про себя Лена и, стараясь говорить как можно более непринужденно, спросила:
- Виктор Михалыч, вы что же, уже уходите?
- Ухожу, Кулёмина. Завтра на тренировку не опаздывай. – Стараясь не смотреть на неё, бросил он, завязывая шнурки на кроссовках.
Заметно было, что ему до сих пор неловко от того, что он немного перестарался тогда, на кухне.
«Ну конечно, я же для него - Кулёмина, - так объяснила себе его поведение Третьякова, - Вот он и смутился, что проявил внимание к несовершеннолетней девочке. Знал бы он, что этой несовершеннолетней школьнице уже двадцать лет и что она уже далеко не школьница, да и не девочка», - Хмыкнула она про себя, изучая взглядом макушку сидящего на корточках мужчины.
- Не опоздаю. – Чуть прищурилась она, говоря бесцветным тоном, осознавая, что мечта об идеальном Степнове растворилась, как сигаретный дым в воздухе, отчего ей вдруг стало как-то тоскливо. Всё-таки жизнь жестока – даже тогда, когда ей, наконец, представился шанс убедиться в том, что не все мужики – козлы, жизнь упорно начинает доказывать ей обратное. – Виктор Михалыч, - каким-то недоверчивым тоном начала Третьякова.
- Да? – всё ещё пряча взгляд, спросил Степнов, вставая с корточек и натягивая куртку.
- Да. Вы ничего не хотите мне сказать? – склонила голову набок Третьякова, продолжая путешествовать взглядом по его лицу.
Степнов поднял-таки на неё немного бегающий взгляд и неуверенно ответил, вспоминая сегодняшний вечер:
- Извини.
Третьякова усмехнулась. Она ожидала услышать не это. Она предоставила ему возможность сказать правду сейчас. Но он ею не воспользовался. Что ж, значит, будем продолжать игру.
- Извиняю. Больше ничего? – требовательно, но в меру, чтобы не вызывать лишних подозрений, посмотрела на него Лена, чуть запрокидывая голову назад.
- Вроде бы нет. – Медленно отозвался Степнов, с интересом взглянув в лицо опирающейся на стену девушке. Встретив её недоверчивый взгляд, он отвернулся и наддал на ручку входной двери.
- До свидания, Виктор Михалыч, - с особенным нажимом произнесла последние два слова Третьякова, впиваясь взглядом в спину мужчины. Как же он её взбесил – ведёт себя, как ни в чём не бывало! Обманывает, выдаёт себя за Степнова! А всё из-за чего? Неужели правда эту Кулёмину любит? Вот придурок. Она же ненастоящая!
«А сама-то, сама-то как хороша! – язвительно заголосил внутренний голос, - Сама-то ради чего всю эту мутотень затеяла? Ради Степнова своего! Он ведь тоже всего лишь персонаж, и всё-таки это тебе не помешало», - Лена мотнула головой и, услышав хмурое «Пока» и хлопок закрывающейся двери, вернулась в свою комнату.

Абдулову казалось, что ещё чуть-чуть - и психушка ему обеспечена. Обсуждая бредовый роман с Кулёминым, он думал о двух вещах. Первое – почему Третьякова разыгрывает из себя Кулёмину и явно не собирается выходить из образа? И второе – почему даже зная о том, что перед ним явно не малолетняя школьница и во всех отношениях положительная девушка, он всё равно позволил себе сорваться? Непонятное и какое-то болезненное чувство тяги к этой девушке внезапно завладело всем его существом. Абдулов пытался утихомирить бурлящий мыслительный процесс в своей голове, но получалось плохо.
Взглянув на часы, он подумал, что пора бы и честь знать. Придётся вернуться в школу и наврать дяде Пете, что ключи от квартиры потерял и заночует в школе. Что будет потом, его волновало мало. Главной мыслью в его голове сейчас было не то, где он будет жить, а то, как теперь он будет смотреть в глаза Третьяковой. Может, сказать ей правду? Она ведь уверена, что перед ней – добропорядочный рыцарь-физрук, мужчина – мечта любой женщины. Хотя, с другой стороны – она ведь не торопится сознаваться ему, что она – никакая не Кулёмина! Значит, он не обязан ничего ей говорить. А понаблюдать за тем, как она будет обхаживать любимого «учителя», было бы очень забавно.
Выходя из комнаты в коридор, Абдулов только присел, чтобы надеть кроссовки, как услышал звук открывающейся двери и взглядом исподлобья заметил, как в паре метров от него, опираясь на стену пятой точкой и сложив по-третьяковски руки на груди, стоит белокурая девушка, явно чем-то озадаченная.
Задав один вопрос, она явно не собиралась останавливаться на достигнутом. Абдулов как-то скомканно отвечал, стараясь не смотреть ей в глаза. В конце концов, завтра новый день, который поможет разобраться во всем происходящем. На свежую голову будет гораздо легче принимать решения и разговаривать с Третьяковой. А сейчас уставший от стрессового дня мозг уже упорно отказывался воспринимать действительность более или менее трезво.
- Да. Вы ничего не хотите мне сказать? – этот вопрос заставил его взглянуть ей в лицо. Эта фраза была произнесена таким тоном, будто она готова была его прямо сейчас расстрелять на месте. Пробежавший по телу холодок от мысли, что его могут рассекретить, напомнил Абдулову, что надо быть осторожнее. Поэтому, вспомнив своё небольшое «рукоприкладство» на кухне, он поспешил извиниться, как это непременно сделал бы супермен Степнов.
Усмешка Третьяковой и насмешливое «Извиняю» подействовали на него ещё более напрягающе. А её следующий вопрос:
- Больше ничего? – добил его окончательно. Поведение Третьяковой начало его настораживать.
- Вроде бы нет, - поспешил ответить он и вышел из квартиры, направляясь на место своего ночлега.

Сладко потянушись, Лена открыла глаза и уставилась в практически родной потолок. Сегодня новый день. Сегодня последняя перед соревнованиями тренировка. Чёрт, не опозориться бы! Кулёмина-то вон как в баскетбол играет, а Третьякова им всего год занималась, и то, когда это было! Почему-то Абдулов бесил её ещё со вчерашнего вечера. Хотя, он бесил её всегда. Но теперь бесил по-особенному – он ведь как будто пытается её одурачить. Не задумываясь над тем, что она, в общем-то, тоже хороша, Лена присела на кровати, взглянув на часы – пора вставать.
Встав с кровати и по быстрому одевшись, она вышла из комнаты. Умывшись, она направилась на кухню, где заботливый дед намазывал масло на уже третий кусок хлеба.
- О, Леночка, доброе утро! – улыбнувшись, посмотрел на ещё не до конца проснувшуюся внучку Кулёмин. – Садись завтракать.
- Привет, дедуль, - поздоровалась Третьякова, садясь на диванчик и с удовольствием начиная поглощать аппетитный бутерброд с колбасой и сыром.
- Что-то вчера Степнов какой-то странный был, тебе не показалось? – искоса взглянув на внучку из-за чашки, спросил пожилой фантаст.
- Да, есть что-то такое, - задумчиво проговорила Лена, сосредоточенно рассматривая свой бутерброд. – Не выспался, наверное. Он же учитель, встаёт рано, ложится поздно. – Попыталась «отмазать» Абдулова перед дедом она.
- Может быть, может быть… - пробормотал дед, продолжая попивать чаёк из своей чашки.
Доев свой завтрак, Кулёмина, взглянув на часы и понимая, что опаздывает, направилась в школу, предупредив деда, что сегодня задержится – ведь сегодня ей предстояла тренировка.

Абдулов поднял тяжелую голову со стола – всё, как и в прошлое утро – уснул за письменным столом. Надо было лечь на маты, но, блин, не дошёл. Как только он присел вчера за стол Степнова, его разум практически сразу отключился, не выдержав нервного напряжения, которое не покидало его весь этот сумасшедший день. Как же ему осточертело это безумие! Ну, когда же это закончится? Когда всё будет по-старому? Съёмки, крики Арланова, постоянные «собаченья» с Третьяковой?! Абдулов сейчас многое бы отдал за то, чтобы проснуться в своём мире, в котором всё просто и легко – Абдулов есть Абдулов, Третьякова есть Третьякова, где сценарий и жизнь – абсолютно разные и непересекающиеся вещи. А тут и не поймёшь – кто перед тобой на самом деле – Кулёмина с повадками Третьяковой или Третьякова с замашками Кулёминой?! И ещё он не мог понять, почему оттого, что он узнал, что его Кулёмина на самом деле никакая не Кулёмина, она не стала нравиться ему меньше. Это его настораживало и заводило одновременно – это ведь так интересно – охмурять ничего не подозревающую Третьякову.… Жаль, что у него сегодня нет урока с одиннадцатыми классами. Ну, ничего, зато у него есть тренировка с Кулёминой и Гуцуловым. Вот тут-то он и повеселится.
Вспомнив, что у Степнова помимо одиннадцатых классов есть уроки у седьмых, восьмых и девятых сегодня, Абдулов встал из-за стола, и, расправив плечи, направился за журналом седьмого «Б» в учительскую.

Спешно идя по шумному школьному коридору, Степнов несколько раз поздоровался с различными представителями школьной фауны – сначала с тетёй Лидой, потом со Светочкой, потом с Еленой Петровной… но больше никого стОящего он не видел, и, сам не понимая почему, как-то расстроился.
Впрочем, грустить ему оставалось недолго – выворачивая из-за угла, в пяти-шести метрах от него ему навстречу неслась опаздывающая на урок Кулёмина, по привычке смотрящая под ноги, а не туда, куда надо.
Абдулов ухмыльнулся и застыл на месте грозным айсбергом посреди школьного коридора, на пути у танкера под названием «Лена Третьякова». Та, так и не подняв головы, она на скорости врезалась в стоящего, как скала, «физрука».
Третьякова испуганно подняла голову, и отшатнувшись, почувствовала крепкие мужские ладони на своих плечах, удерживающих её от падения. Она нервно сглотнула, взглянув на Степнова, с ухмылкой наблюдающего за тем, как она взволнованно поправляет волосы на лбу и отходит от него на шаг.
- Доброе утро, Кулёмина, - с усмешкой в глазах поздоровался Абдулов, но, встретившись с затравленным взглядом Третьяковой, поумерил свой пыл. Внутри почему-то всё сжалось – неприятно было видеть такое презрение к себе в её глазах. Хотя раньше его это не смущало.
- Кому как, - буркнула она, сжав плечи, Абдулов почувствовал это и моментально убрал ладони.
- Так, Кулёмина, оставить хандру! Завтра у нас игра! – возмутился по-учительски Абдулов, хотя сейчас эта игра волновала его меньше всего. Сейчас его интересовала только одна игра – та, которую они с Третьяковой затеяли ещё вчера.
- Ви…ктор Михалыч, - чуть не ляпнув «Виталик», язвительно начала Третьякова, - Вас вообще кроме вашего баскетбола что-нибудь волнует? – неприязненно осведомилась она, складывая в характерной манере руки на груди и отводя взгляд куда-то в сторону.
- Волнует, - с досадой отозвался Абдулов, тут же взяв себя в руки, понимая, что сболтнул лишнего.
Кулёмина подняла на него удивлённый взгляд, и спросила:
- Что же? Прыжки через козла? – и снова презрительная усмешка на её лице.
Абдулов, совсем опешив от наездов Третьяковой, возмущённо заявил:
- А вот это уже, Кулёмина, не твоего ума дело, - и, скрипя зубами от досады, бросил напоследок: - Тренировка в два. Без опозданий. – И направился в учительскую, оставив недовольную Лену стоять посреди коридора.
Однако долго стоять она не собиралась и тут же продолжила свой путь к кабинету биологии.
Сейчас у Третьяковой в голове блуждали противоречивые мысли – с одной стороны, Абдулов так реалистично исполняет свою роль, что если бы она не знала, кто на самом деле перед ней находится, обязательно повелась бы. А с другой – он ведь явно наплевал на сценарий – значит, тоже решил отправиться в «свободное плавание»? И почему это он так завёлся оттого, что она была с ним холодна? Ах, ну да, конечно. Как же она могла забыть – он ведь втрескался в Кулёмину, которая, по идее, должна быть влюблена в него, а тут вдруг такой облом! Усмехнувшись своим мыслям, Третьякова зашла в кабинет биологии и села на своё место.

http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-20-00000364-000-180-0-1241950926

Спасибо: 51 
Профиль
Monita





Сообщение: 338
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 32
ссылка на сообщение  Отправлено: 12.05.09 23:28. Заголовок: Доброго времени суто..


Доброго времени суток всем)
вот и продочка на сегодня:

Пять уроков пролетели почти незаметно, на одном из них Третьякова в образе Кулёминой даже умудрилась получить четвёрку. По литературе. «Мастера и Маргариту» она прочла ещё в школе, и это было единственное произведение школьной программы, которое она дочитала до конца. Так что сегодня проблем с высказыванием своих впечатлений по поводу этой книги у неё не возникло.
Предстояла ещё генеральная тренировка по стритболу. Лера куда-то смылась, Аня с Женей, по всей видимости, тоже. Оставшись наедине с молчаливой Наташей, Лена предложила ей пойти в столовую. Перед тренировкой Лена решила кинуть в желудок банальную шоколадку в столовой, чтобы хоть как-то продержаться. Есть хотелось невыносимо, но перед беготнёй лучше не наедаться. Купив в столовой шоколадный батончик, она присела на подоконник в шумном школьном коридоре, а рядом у стены стояла Наташа, то и дело глазеющая по сторонам, как будто ожидая кого-то.
Видимо, она увидела того, кого ожидала увидеть, и ткнула Третьякову в плечо – к ним приближался улыбающийся Гуцул.
Наташа потихоньку отошла куда-то, прекрасно понимая, что Игорь неровно дышит к Кулёминой, и, не желая встревать в и без того путаные отношения подруги и одноклассника.
- Ну что, Ленок, к бою готова? – с улыбкой запрыгнул рядом с ней на подоконник парень, с интересом поглядывая на то, как Третьякова с удовольствием поглощает свой «Сникерс».
- Почти, вот, сейчас доем, и буду готова, - жуя арахис с нугой, улыбнулась «шоколадной» улыбкой Лена.
Гуцул засмеялся, Третьякова недоуменно посмотрела на него:
- Ты чего?
- Та ничего, просто у тебя все зубы в шоколаде, - продолжал улыбаться он, немного смущённо водя взглядом по её губам и подбородку.
- Ой, спасибо, что предупредил, - чуть неловко усмехнувшись, ответила Лена и достала из сумки пудру с зеркальцем – одной из тех косметических принадлежностей, в которых ни Третьякова, ни Кулёмина отказать себе не могли.
Взглянув на своё отражение, она облизнула зубы и повернулась к Гуцулу, который наблюдал за каждым её движением. Третьяковой стало немного не по себе от такого пристального внимания, но она всё-таки заставила себя улыбнуться:
- Ну вот, теперь как новенькие!
- На тренировку пора, - констатировал очевидный факт Гуцул, всё ещё с едва заметной улыбкой продолжая смотреть в лицо девушке.
Третьякова взглянула на часы – действительно, пора. Хорошо, что с последний урок – история, а не математика, и Рассказов с чистой совестью отпустил их с Гуцулом на тренировку.
- Ну, тогда погнали, - чуть поджала губы Лена и по-кулёмински пожала плечами.

- Здрасьте, Виктор Михалыч, - бодреньким голосом поздоровался Гуцул, войдя в спортзал, таща за собой за руку Кулёмину.
- О, ну здравствуй, орёл. – С усмешкой ответил на приветствие «Степнов», крутя в руках баскетбольный мяч. Но, завидев за спиной Гуцула Кулёмину, которая демонстративно от него отворачивалась, тут же потерял былое присутствие духа. Вот умеет же она одним только выражением лица настроение испортить!
- Ну что, тренироваться будем, или как? – потер руки парень, перехватывая мяч из рук преподавателя.
- Будем, куда же деться, - хмуро бросил Абдулов, отдавая мяч и отходя к стене, попутно наблюдая за тем, как Кулёмина скидывает свой рюкзак на скамейку и сама направляется к кольцу.
Тренировка длилась уже пятнадцать минут, а он так ни разу и не заставил себя оторвать взгляд от немного нескладной и резковатой в движениях девушки. Каждый взмах руки и покачивание головы, чтобы откинуть спадающие на лицо волосы, приводили его в ступор. Абдулов не мог разобраться, за кем сейчас наблюдает – за Кулёминой или за искусно изображающей её Третьяковой. Наваждение завладело им так быстро и неожиданно, что он стал уже себя побаиваться. Наверное, это на него так действует этот «сериальный» мирок. А ведь, правда, неплохо играют – с Гуцулом они сыгрались очень даже хорошо. «Лишь бы только не слишком хорошо», - пронеслось в голове у мужчины. Абдулов стоял, опираясь пятой точкой о стену и властно сложив руки на груди. Третьякова носилась по полю, как угорелая, и, надо отдать ей должное, играла превосходно. А ведь Абдулов слышал, что она всего год занималась баскетболом, да и то, уже очень давно. Хорошо же она помнит то, чему училась.
Перехват мяча, молниеносный рывок, два шага, бросок в кольцо – и одно очко заработано. Отлаженный механизм «Кулёминой» сработал на ура, и Гуцул не мог этого не отметить. Хлопнув в знак уважения в ладоши, он подошёл к девушке и, положив ей руку на плечо и увидев кокетливую улыбку на её лице, сказал:
- Ленок, ну ты просто профи, респект, - и чуть сжал её плечо, крепче прижимая к себе.
Свисток во рту Абдулова уже готов был отправиться в долгий и познавательный путь вдоль по пищеводу, но «физрук» вовремя спохватился и выплюнул его. По телу пробежала мощная волна раздражения и он, рывком отлепив задницу от стены, прогремел:
- Что вы мне тут устраиваете избу-обнимальню?! Вы тренироваться пришли или как? – на его лице тут же выступили чуть красноватые пятна. Видно было, что он возмущен не на шутку.
- Или как, - буркнул Гуцул, недовольно убирая руку с плеча Лены и отходя от неё за мячом.
Третьякова направила прожигающе-насмешливый взгляд в сторону Абдулова, который, с досадой на лице крутил на пальце шнурок от свистка и смотрел куда-то в сторону. Не выдержав от такой забавной картины обиженного Абдулова, Третьякова засмеялась. Прикрыв рот ладонью, она наклонилась и продолжала беззвучно трястись от хохота, не обращая внимания на недоумевающие взгляды Гуцула, державшего мяч в руках, и Абдулова, переставшего вертеть свисток.
Ну, надо же, он ревнует! – Лена была просто в шоке от такой реакции Абдулова на «обнимашки» с Гуцулом. А ведь это же всего лишь обнимашки! А что же будет завтра, когда он после игры поцелует её? Подумав об этом, Третьякова потихоньку умерила свой смех, так как стало не по себе – нельзя, чтобы Абдулова, то есть, Степнова, увольняли из школы. Иначе они совсем перестанут видеться – а без него её пребывание здесь попросту становилось бессмысленным. Степнова она так и не получила, так хотя бы с Абдуловым поиграться надо! Да и к тому же, когда наиграется, им придётся как-то вместе искать выход из этого выдуманного мира, чтобы вернуться к прежней, нормальной, жизни. И поэтому надолго терять контакт с Абдуловым было опасно. Или она попросту не хочет терять этот самый контакт?.. Прогнав прочь появившиеся так некстати глупые мысли, Третьякова поспешила продолжить тренировку.

Абдулов почувствовал, как внутри закипает негодование – вот почему этот молокосос её лапает?! «Остынь, - испуганно твердил обалдевающий разум, - он же её за плечи обнял, и всё!», отчего Абдулову стало ещё фиговей – это ведь только сегодня он её «всего лишь обнял», а уже такая реакция! А завтра Гуцул вообще должен по идее поцеловать Кулёмину и в своих обьятиях закружить посреди спортзала. В душу тут же закралось противное колющее и царапающее чувство. Да что с ним происходит? Откуда такие бурные эмоции по этому поводу? Ну и пусть целует, пусть хоть в постель её тащит! Ему-то какое дело до этого? Это же Третьякова. Вечная задира и острая на язык язва. Почему его должно волновать то, с кем она обнимается и целуется? Нервно покрутив шнурок от свистка на пальце, он вздохнул и бросил взгляд на трясущуюся от беззвучного смеха Третьякову. Внутри всё похолодело – Абдулов понял, что она смеётся над ним. Прокололся. Снова прокололся. Хотя, почему это прокололся? Степнов ведь влюблён в Кулёмину? Ревнует? Значит, его поведение вполне обоснованно. Успокоив себя тем, что не выдал себя, Абдулов уже почти пришёл в себя и продолжил тренировку.

- Ладно. Хватит на сегодня. Можете расходиться. – Великодушно разрешил «Степнов», дав финальный свисток.
Вымотанные Третьякова и Гуцул устало поплелись к скамейке и одновременно завалились на неё, прислоняясь спинами к вертикальной лестнице. Запрокинув голову, Третьякова прикрыла глаза, но только прикрыла, наблюдая из-под опущенных ресниц за Абдуловым, который, продолжая стоять возле стены, застегивал молнию на своей олимпийке и задумчивым взглядом изучал свою ученицу, ошибочно полагая, что она не видит его откровенного разглядывания.
«Чёрт, ну почему он так смотрит? Аж до костей пробирает, как будто насквозь проглядывает, как рентген, - думалось Третьяковой, - Неужели он так серьёзно втрескался в свою Кулёмину?». В Кулёмину. Конечно же, в Кулёмину. Не в неё же, вечно привносящую в его медовую жизнь неизменный половник дёгтя, Третьякову. От этой мысли ей стало как-то тоскливо. Не очень приятно было осознавать, что Кулёмина вызвала такую любовь со стороны этого мужчины, ведь всё-таки она – выдуманный персонаж, и, даже несмотря на это Абдулов предпочёл её вполне реальной Третьяковой.
Третьякова пыталась остановить бесконечный поток мыслей, льющийся в голове, но безуспешно. Неужели в неё нельзя влюбиться? По-настоящему, до потери сознания, до полного неадеквата? Почему каждый парень, мужчина, попадающийся ей на пути, неизменно играл в чувства, изображая из себя пылко влюблённого, а сам, в это же самое время постоянно норовил залезть под юбку очередной куклы, проходящей мимо? Именно это Третьякова больше всего ненавидела в мужчинах – их искусственность, показную галантность, стремление завоевать, а потом навечно занести её в список своих «трофеев». Именно поэтому она никогда не влюблялась ни в кого из своих парней по-настоящему, сворачивая отношения прежде, чем попытаться построить и них что-то стОящее. Ей казалось это бессмысленным. А вот Абдулов, похоже, влюбился в Кулёмину – и чем это она заслужила такую честь? Вон, как он смотрит, как нервно потирает руки, как ярко реагирует на её попытки вывести его из себя. С какой-то горечью усмехнувшись, Лена открыла глаза, поднялась со скамейки, и направилась к выходу из спортзала. Гуцул тут же подорвался с места и нагнал её уже через пару шагов:
- Лен, подожди!
Абдулов застыл на месте, прислушиваясь.
- Ленок, давай я тебя провожу, а то скучно одной идти, - ободряюще улыбнулся он ей, обнажая белоснежные зубы и сверкая темно-карими глазами, в которых плясали неугомонные чертята.
Третьякова бросила мимолётный взгляд в сторону стоящего неподалёку «Степнова», поймала его недовольный и напряженный взгляд, «Что, хреново, батенька? Ну, ничего, будешь знать, как в девочек малолетних влюбляться», и с заигрывающей улыбкой ответила Гуцулу:
- Конечно, с тобой точно скучно не будет, - и, снова метнув колкий взгляд на сжавшего зубы Абдулова, покинула спортивный зал.


- Лена, я зайду сегодня, - многозначительным тоном прочеканил Абдулов вслед выходящей из зала Лене, чем вызвал появление недоумения и неприязни на лице Гуцула.
Третьякова только обернулась, и, бросив небрежное «Валяйте», зашагала дальше.
Парень оценивающе взглянул на Степнова, который был явно доволен эффектом, который произвела на Гуцула эта фраза.
- А зачем вы к ней зайдёте? – спросил снедаемый любопытством парень, чуть склонив голову набок в ожидании ответа.
- Предложение делать. Руки и сердца, - хмыкнул Абдулов, посмеиваясь про себя над недоумевающим лицом Гуцулова.
Тот офигевшим взглядом посмотрел на преподавателя и спросил:
- Кому, Ленке?
- Нет, блин, деду её. – Закатил глаза «Степнов», засучивая по привычке рукава олимпийки. Но, увидев, что Гуцулов явно не в себе, добавил: - Слушай, Гуцулов, не твоего ума дело. Свободен.
Услышав это, парень смерил физрука оценивающим взглядом и вышел в коридор вслед за Третьяковой.

Лена не спеша шла рядом с Гуцулом и мило улыбалась ему в ответ, слушая из его уст забавные истории из цикла «байки из скейтпарка». Желания говорить что-либо в ответ не было, поэтому она предпочитала молчать и дарить влюблённому парню свою улыбку. Кажется, ему было этого достаточно.
А волновало её сейчас только одно – что будет завтра на игре? Как Абдулов поведёт себя? Если уж он так завёлся сегодня, то кто знает, что он сделает завтра. Третьяковой оставалось надеяться только на его здравый смысл.

Вечер настал слишком быстро. Лена даже не успела толком настроиться на приход Степнова. Точнее, Абдулова. Устав сидеть в четырёх стенах, она решила выйти прогуляться – впервые за долгое время. Просто прогуляться по улицам Москвы, не боясь, что её заметят, узнают, пристанут с вопросами, фотоаппаратами и автографами. И ещё купить сигарет. Почти сорок восемь часов без никотина угнетающе действовали на неё, и Третьякова, обувая черные с белыми полосками кроссовки, дала себе обещание в ближайшем ларьке купить пачку любимого «Парламента», и, наконец, хоть чуть-чуть окунуться в привычную жизнь. Крикнув деду из коридора: «Дедуль, я гулять», она буквально выбежала и квартиры и ритмично вприпрыжку преодолела несколько лестничных пролетов, отделяющих её от вечерней декабрьской прохлады. Выискав взглядом ларёк, стоящий в паре десятков метров от дома, Лена тут же направилась к нему.
Изучив взглядом витрину, она с радостью обнаружила, что легкий «Парламент» имеется в наличии, и чуть подрагивающими от предвкушения руками достала из кармана кошелёк.
- «Парламент» слимс, - нагнувшись к окошку продавщицы, хрипловатым от прохлады и нетерпения голосом попросила она и протянула уже ставшие привычными шестьдесят рублей.
Взяв с подставки заветную пачку, Третьякова с довольным лицом выпрямилась, и уже хотела было раздербанить плёнку, в которую был упакован сине-белый картон пачки, но услышала знакомый чуть насмешливый голос за своей спиной, отчего сердце Третьяковой моментально ушло в пятки:
- Проголодалась?
Третьякова мгновенно завела руку, сжимающую пачку, за спину и нервно бросила усмехающемуся «Степнову», стоящему, засунув руки в карманы и изучая придирчивым взглядом свою «ученицу»:
- Так точно. Булочку купить хотела. Ещё вопросы будут, товарищ начальник? – и нетерпеливо взглянула на него из-под светлой чёлки, чуть переминаясь с пятки на носок.
- Ммм, ну и? – снова выжидающий взгляд ей в лицо.
- Что «ну и»? – придирчиво осведомилась Третьякова. «Чёрт, ну как он некстати! Вот же она, в моих руках, а достать одну-единственную сигаретку и закурить – целая проблема!».
- Ну, где же твоя «булочка»? – провел взглядом сверху вниз и обратно Абдулов, по-прежнему стоя в паре шагов от Лены.
- Моя булочка при мне. Как одна, так и вторая. Ещё вопросы? – язвительно отозвалась Третьякова, у которой терпение готово было лопнуть в любую секунду.
- Кулёмина-Кулёмина.… И чего ты такая злая? – беспечно протянул Степнов, с удовольствием отмечая, что действует ей на нервы. Он прекрасно знал, что она купила и почему пытается поскорее отделаться от него. Но уж он-то этого так не оставит.
- Слушай…те, Виктор Михалыч! Идите, куда шли, а? – устало протянула Кулёмина, пытаясь отделаться от Абдулова как можно скорее и с наименьшими затратами нервов. – Вы ведь к деду собирались, работать? Вот и идите, а я погуляю. Воздухом свежим подышу. – Всё ещё держа руку за спиной, чуть наклонила голову вбок Лена, изображая дружелюбие.
- А кто говорил, что я к деду? А может быть, я к тебе шёл, - без тени усмешки отозвался Абдулов, испытующе глядя ей в лицо и чуть покачиваясь с пятки на носок.
Третьякова, выдохнув в чуть морозный вечерний воздух, ответила, попутно засовывая сигареты в задний карман брюк:
- Виктор Михалыч, мы ведь с вами это уже обсуждали. Вы – учитель, я – ученица, ну, и так далее, - напряженно отвела взгляд куда-то в сторону детской площадки она, тоже засовывая уже свободные руки в карманы штанов.
- А никто и не говорит, что что-то изменилось, - беспечно отозвался Абдулов, понимая, что ставит Третьякову в неловкое положение своим поведением. – Может быть, я просто поболтать с тобой хочу, ну, там, о том, о сём…
- Поболтали? Ну и хватит на сегодня, - ответила Лена, которую уже начинало напрягать откровенно провоцирующее поведение Абдулова, его взгляд, который значил гораздо больше, чем его слова. – Идите, вас, наверное, дед заждался. Если я не ошибаюсь, у вас там запарки со сценарием? Вот, идите, помогите пожилому человеку, - буркнула она, уже собираясь двинуться с места и направиться куда-нибудь подальше от этих требовательных голубых глаз. Но зазвонивший телефон нарушил её планы.
- Да, дед? Я во дворе. Вот, тут Виктора Михалыча встретила, он как раз к тебе собирается, через пару минут будет у тебя, - чуть насмешливо глянув на лицо Степнова, на котором отразилась досада, она ехидно улыбнулась и продолжила слушать, что ей говорит дед. И тут её победная ухмылка начала угасать, - Да. Хорошо. Сейчас приду, раз уж прямо так надо. – И с недовольным выражением лица нажала «отбой».
Наткнувшись на торжествующий взгляд Абдулова, Лена только недовольно бросила:
- Идёмте.

я очень надеюсь, что вам есть, что сказать! и в этом случае всегда жду вас тут ---> http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-20-00000364-000-200-0

Спасибо: 53 
Профиль
Monita





Сообщение: 343
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 32
ссылка на сообщение  Отправлено: 13.05.09 22:18. Заголовок: Приветичек всем))) с..


Приветичек всем))) спасибо всем, кто читает)) и, для тех, кому всё ещё интересно, вот сегодняшняя прода)

Дойдя до подъезда практически порознь – Лена шла, нет, почти бежала, впереди, а Степнов спокойно шёл за ней, они зашли внутрь.
Как только за ними закрылась дверь, Лена обернулась посмотреть, не отстал ли Абдулов – она так летела, что он заметно не успевал. Но, как только она обернулась, то тут же нос к носу столкнулась с ним и отступила на шаг назад, увеличивая жарковатое расстояние между их лицами.
- Чего шарахаешься? – удивленно усмехнулся физрук, и Третьякова, поразившись его наглому тону, пробурчала:
- Ничего я не шарахаюсь. Это вы тут прилипли.
Абдулов снова усмехнулся – вот почему эта Третьякова такая колючая? Вроде бы ей очень нравится Степнов, так почему же она так себя ведёт весь сегодняшний день?
- Это я ещё не прилипал. Прилипают совсем не так. – С расстановкой поучительно произнес он, продолжая стоять посреди площадки на первом этаже.
- А как? – машинально язвительным тоном поинтересовалась Третьякова, только через секунду поняв, что ляпнула что-то не то. Но поняла это она слишком поздно, чтобы успеть что-то сообразить – она тут же оказалась в крепких объятиях Абдулова, который немного насмешливо, но в то же время как-то проникновенно вглядывался в её лицо.
- Вот так. – Он чуть сильнее прижал её тело к себе, чувствуя, как она чуть заметно дёрнулась. Прочитав в её глазах едва уловимый испуг и полное недоумение, он добавил: - И вот так. – И запечатлел на её чуть приоткрытых от удивления губах теплый и проникновенный поцелуй. Она снова дернулась, но уже сильнее, но губ не оторвала. Чуть настойчивее прижимаясь губами к её губам и углубляя поцелуй, он поднял ладони с её талии чуть выше, чувствуя, как она едва заметно дрожит под курткой.

- Вот так. – Лена почувствовала, как сильные мужские руки настойчиво прижимают её к не менее сильному мужскому телу. Испугавшись не на шутку, она в панике посмотрела в глаза Абдулова, всё ещё надеясь, что он шутит. Слегка дернувшись, она поняла, что он не собирается её отпускать. И это вогнало её в ступор. – И вот так. – Прикосновение губ и легкое покусывание мигом вывели её из ступора, и она дернулась ещё сильнее. Что он делает, чёрт возьми?! Чёрт возьми, КАК он это делает… Закружившаяся голова отказалась принимать какие-то решения, и Третьякова обмякла в объятиях своего липового «физрука», чуть вздрагивая в ответ на его прикосновения и нежные движения губ, заставляющие забыть даже о том, как её зовут.
Когда поцелуй стал глубже и настойчивее, и остатки самообладания летели ко всем чертям, Лена почувствовала, как внутри нарастает паника – что она делает?! Но оторваться не было ни сил, ни желания. И только настойчивый голос разума твердил ей о том, что всё это абсолютно противоестественно и ненормально. Чёрт побери, это же Абдулов! Опомнившись, она больно укусила его нижнюю губу, и Абдулов мигом отпустил её, перепуганным взглядом уставившись на разгоряченную и раскрасневшуюся Кулёмину-Третьякову.
- Виктор Михалыч, вы – идиот!!! – бросила она ненавидящий взгляд потемневшими от пережитых эмоций глазами, и рванула вверх по лестнице.
Абдулов, постепенно пришедший в себя, обруганный, но почему-то безумно довольный, с глупой полуулыбкой на лице поплёлся следом.

Когда Абдулов вошел в квартиру Кулёминых, Лена была уже в своей комнате. Сказать, что она была шокирована – значит, ничего не сказать. Руки дрожали, а всё тело будто прошибли электрошоком. Перед глазами беспрерывно появлялись картинки пятиминутно давности – глаза Абдулова так близко, а руки, обхватывающие её в кольцо, прижимают её с такой силой, и осторожностью одновременно… А потом страстный и обжигающий нежностью поцелуй, от которого все чувства куда-то улетучились помимо чувства невероятного расслабления. Она чувствовала себя в его руках такой маленькой, беспомощной, и защищенной одновременно. Но было одно «но», и оно перевешивало все эти аргументы «за» поцелуй. И это «но» носило надоедливое и противное имя – Виталий Абдулов. Третьякова забралась на диван с ногами и обхватила колени руками. У неё в голове никак не хотело укладываться то, что всего несколько минут назад она целовала мужчину, который доселе вызывал у неё преимущественно негативные эмоции. Наглый, противный, самоуверенный! Да и вообще, он что, рехнулся?! Он же думает, что целовал Кулёмину! А Кулёмина – несовершеннолетняя школьница, у которой никогда не было парня, а он вот так вот на неё набрасывается! Он по ходу больной… С такими мыслями Третьякова встала с дивана и подошла к окну. Открыв форточку, она достала из кармана штанов только что купленную пачку сигарет и нервно сорвала с упаковки прозрачную плёнку. Нетерпеливо достав сигарету, Третьякова вспомнила, что поджечь-то ей её и нечем. Поджав губы от досады, она поняла, что для того, чтобы закурить, ей нужно как минимум выйти на кухню за спичками. Тихо, почти беззвучно подойдя к двери, она так же тихо приоткрыла её и высунула нос в коридор – вроде бы никого – дед со Степновым, видимо, заняты написанием сценария.
Она потихоньку вынырнула из комнаты и пробралась на кухню. Стараясь как можно тише открывать, а потом закрывать дверцу настенного шкафа, Третьякова достала спички и направилась обратно в свою комнату. Слава Богу, на её пути не возник ни дед, ни, ещё хуже, Абдулов, и Лена спокойно вернулась в кулёминскую спальню, однако здесь её, вопреки всем ожиданиям, ждал сюрприз. Стоящий возле приоткрытого окна Абдулов оторвал взгляд от созерцания вечернего пейзажа и негромко произнёс, обращаясь к застывшей на входе Третьяковой:
- Тебе не кажется, что немного не сезон окна открывать на ночь глядя?
- А вам не кажется, что заходить в чужую комнату без стука – немного невежливо? – неприязненно, но как-то сбивчиво ответила вопросом на вопрос Лена, пряча в карман спичечную коробку и зажатую между пальцев сигарету. Тут её взгляд упал на подоконник, возле которого стоял Абдулов – на подоконнике мирно лежала забытая Третьяковой открытая пачка «Парламента».
Резкий приступ паники завладел её телом, и она поймала промелькнувшую в голове одну-единственную мысль: «Только бы не заметил».
Невольно скользнув взглядом по его губам, которые целовали её совсем недавно, Третьякова нервно сглотнула. Оставшееся после поцелуя ощущение внутреннего раскола не давало ей покоя. И в глазах Абдулова она могла сейчас прочесть похожее выражение – заметно было, что внутри него идет какая-то борьба. Он был как-то напряжен, но в то же время старался вести себя непринужденно. Странно. Он что, волнуется?

- А где тебя учили отвечать вопросом на вопрос? – немного несдержанно поинтересовался Абдулов, которому почему-то стало неприятно от презрительного выражения лица Третьяковой. Никакого смущения на её лице он не заметил, только бегающий взгляд и взволнованное потирание ладонями верхней части бедер, будто она пыталась разгладить какие-то невидимые складки на своих черных брюках.
- Там же, где и вас – приставать к несовершеннолетним, - огрызнулась Третьякова, раздраженная этим внезапным появлением мужчины в своей комнате, а главное – снова в самый неподходящий момент. Он вообще даст ей когда-нибудь покурить, или как?!
- Я не приставал, ты сама напросилась, - усмехнулся Абдулов, борясь с нарастающим напряжением, отвернувшись и глядя в окно.
- Что?.. – вытянула лицо Лена, не ожидая такой наглости. Она медленно подошла к стоящему у окна Абдулову и, приблизившись почти вплотную, почувствовала, как он весь как-то напрягся. А она всего-то лишь хотела незаметно от него взять с подоконника «палевную» пачку.
Абдулов ошалелыми глазами уставился на неё, не понимая, зачем она так близко подошла. Сжал пальцы в кулаки, чтобы суметь удержать эмоции в узде, но получалось плохо. Уже чувствуя её близкое дыхание, Абдулов чуть наклонился, продолжая всматриваться в её ничего не выражающее лицо, она чуть подалась навстречу…
Одна ладонь на её талии – и горячая волна по венам, как электрический ток по проводам.
Третьякова судорожно вздохнула, чуть наклонилась, заскользила рукой вниз, хватая пачку сигарет с подоконника и незаметно засовывая её в карман, и тут же выпрямилась.
Абдулов, почувствовав, как она заскользила рукой куда-то вниз, подошёл ещё ближе, притягивая её за талию к себе, замечая, что Третьякова вздрогнула, но спустя секунду она снова выпрямилась и, насмешливо взглянув в его непонимающее лицо, своей рукой сбросила его ладонь со своей талии и полушепотом произнесла:
- Статья сто тридцать пятая УК РФ, до трёх лет лишения свободы, - и, преодолевая внутреннее волнение, бросила ещё один надменный взгляд, и вышла из комнаты, направляясь в подъезд, чтобы хотя бы там спокойно покурить и привести в порядок расшатанные нервы.


Несколько нервных затяжек – и мысли немного упорядочились и встали на свои места. Третьякова выкурила уже третью за полчаса сигарету, и почувствовала, как в груди началось не очень приятное покалывание – видимо, после долгого отсутствия никотина организм немного отвык и слишком резко отреагировал на такой «рывок». Лена приоткрыла оконную раму, и, посмотрев вниз и не увидев там прохожих, выбросила крохотный окурок на асфальт. Сидя на подоконнике на один лестничный пролёт выше, чем находилась Кулёминская квартира, Третьякова болтала ногой и отрешенно смотрела в вечернее небо – подумать только, как много изменилось за эти пару дней, кажется, будто этот злополучный Мохито в баре был выпит сто лет назад, а не позавчера. А в том, что именно этот чёртов коктейль виноват в том, что она и Абдулов оказались здесь, Третьякова нисколько не сомневалась. Интересно, что такого подсыпал туда бармен, что и она, Лена, и Абдулов попали в этот сумасшедший мир, да еще и втайне друг от друга? Да и зачем, собственно, они здесь оказались? Третьякова уже устала ломать голову над этой несуразицей и, просто стараясь отключить разум, терпеливо ждала, пока Степнов, то бишь, Абдулов, покинет квартиру Кулёминых.
Ох, уж этот Абдулов! Что он себе позволяет, в самом-то деле?! Неужели он не понимает, что Кулёминой всего 17, а ему, старому кабану, 39! Педофилия какая-то! Хотя, Кулёмину ребенком-то и назвать трудно. Да и Абдулов, в принципе, не такой уж и старый… «Тьфу ты, чёрт, что за идиотские мысли! Конечно же, он старый!» - внутренне подорвалась Третьякова, протестуя настойчивому и глупому внутреннему голосу. Но, с другой стороны, какие у него руки.… Ведь глупо было бы отрицать, что от прикосновений его рук к своему телу она не получала удовольствия. Насколько противоестественно это бы ни звучало, но Лена не могла не признаться самой себе, что прикосновения Абдулова пробуждают в ней какую-то не совсем адекватную реакцию. «Интересно, а вот если бы он знал, что я – не Кулёмина, как бы он себя вёл?», - невольно задумалась она, сложив руки на груди и продолжая болтать свисающей с подоконника ногой. Но тут её мысли были прерваны звуком открывающейся и закрывающейся двери. Кажется, Абдулов, наконец, свалил. Но точной уверенности в том, что открылась и закрылась дверь именно Кулёминской квартиры, у Лены не было. Поэтому она решила подождать возле окна, чтобы увидеть, кто выйдет из подъезда. Нет, она не ошиблась. Это действительно Абдулов собственной персоной. Вздохнув с облегчением, она уже была готова встать с подоконника, как столкнулась взглядом с поднявшим голову Абдуловым, всматривающимся в оконный проём третьего этажа. Он будто знал, что она здесь. Внутри всё как-то передёрнулось от того, как этот мужчина внимательно вглядывался в её лицо, его же лицо было ей прекрасно видно из-за яркого света уличного фонаря, стоящего прямо рядом с домом. И самым ужасным было то, что она не могла заставить себя отвести взгляд, даже несмотря на то, что разум велел ей это сделать, а тело не слушалось. Абдулов чуть усмехнувшись, подмигнул, и только тогда Третьякова, как ошпаренная, отскочила от окна, как будто в неё целились из снайперской винтовки с какой-нибудь соседней крыши. Сердце почему-то застучало, как сумасшедшее, и Лена, не медля не секунды, быстро сбежала по ступенькам обратно на второй этаж и вернулась в квартиру.

Виталий не мог уснуть всю ночь, даже несмотря на то, что завтра его ждал нелёгкий день.
Проворочавшись на матах два с половиной часа, он решил больше не мучить себя и, встав со своей импровизированной «кровати», вышел из инвентарной в спортзал. Подойдя к окну, сквозь которое пробивался тусклый свет уличного фонаря, он оперся спиной об угол оконного проёма и, посмотрел на улицу – за окном было тихо, ну, ещё бы, в три часа ночи не каждый прохожий позволит себе разгуливать во дворе средней школы. Вздохнув от противного скрежета в груди, от убийственного чувства неопределённости в голове, от насмешливых подколов внутреннего голоса по поводу его слабости к Лене (Кулёминой, Третьяковой – какая разница?!), он засунул руки в карманы спортивных штанов и неожиданно почувствовал там какую-то картонную коробку. Удивившись находке, он достал её из кармана и в тусклом свете оконного проёма догадался – это же пачка «Vogue» с ментолом, которую он благополучно конфисковал у Третьяковой вчера вечером. Такая же неожиданная идея найти спички в подсобке поразила Абдулова, но он всё-таки нашёл их в столе у предприимчивого физрука и, вернувшись к окну, поджёг тонкую сигарету. Сделав первую за последние пять, если не больше, лет, затяжку, он, однако, не закашлялся. По телу пробежала едва уловимая теплая волна, чуть горьковатая от никотина, и чуть обжигающе-ледяная от ментолового ароматизатора. Интересно, а вот почему Третьякова больше любит «Парламент»? «Вог» ведь, тоже ничего. Но она, видимо, придерживается более классического вкуса. Странная она. То какая-то колючая, то вдруг покладистая, то безбашенная и готовая на самый отчаянный и безумный поступок, то испуганно глядит ему в глаза и, как пятнадцатилетняя девочка на первом свидании, делает слабые попытки вырваться из его объятий. Но от этого его интерес к ней только разгорался с новой силой, тем сильнее росло в нем желание разгадать эту странную и запутанную, противоречивую натуру Третьяковой. И ни в коем случае нельзя дать ей уйти. И самому себе уйти он позволить не мог. Надо сдержаться на завтрашней игре, чего бы ему это ни стоило. Но, вспомнив собственную реакцию на сегодняшней тренировке, направленную на поведение Гуцула, Абдулов резко засомневался в том, что сможет заставить себя проявить равнодушие завтра.
Абдулов и сам не заметил, как дотлела сигарета в опущенной руке, после единственной затяжки. Беспечно затушив её о подоконник, Виталий выбросил окурок в мусорное ведро, стоящее в подсобке, и направился обратно на маты, что-то ему подсказывало, что теперь он сможет нормально заснуть. И он не ошибся.

вам ведь есть, что сказать, правда? ---> http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-20-00000364-000-200-0

Спасибо: 47 
Профиль
Monita





Сообщение: 344
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 32
ссылка на сообщение  Отправлено: 14.05.09 22:29. Заголовок: Приветики всем, доро..


Приветики всем, дорогие мои!:-* вот, огроменная продочка специально для тех, кому ещё не надоело=)))) люблю, целую, жду комментов!:-*

Звонок будильника оповестил Третьякову о том, что неплохо было бы поднять свою задницу с жестковатой кровати и поскорее собраться в школу. Сегодня опаздывать нельзя – сегодня игра. Игра, которая может решить её, нет, даже ИХ, будущее. Им с Абдуловым ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он вылетел из школы – это Третьякова поняла ещё позавчера. Ведь в таком случае они не смогут видеться регулярно, и у неё не будет возможности сказать ему правду и попытаться выпутаться из всей сложившейся ситуации. А надо ли выпутываться?.. Надо, конечно, надо! – Третьякова порой сама поражалась собственной глупости, которую раз за разом выдавал её девятнадцатилетний мозг, и то и дело одергивала себя, как только не совсем адекватные мысли начинали посещать блондинистую голову.
Наспех позавтракав, Лена, стараясь не будить всё ещё спящего деда, выскочила из дома и спортивной ходьбой направилась в школу.


Абдулов резко вскочил на матах – его разбудил резкий и настойчивый стук в дверь подсобки.
- Виктор Михалыч! Я знаю, что вы здесь, откройте немедленно! – слышался противный писклявый голос завхоза с той стороны двери.
Абдулов провел ладонью по лицу, протирая глаза и, поднявшись с матов, подошёл к двери и открыл её.
-Доброе утро, Елена Петровна, - обреченно вздохнув, поздоровался он с надоедливой рыжеволосой дамочкой.
- Виктор Михалыч, вы опять ключи от подсобки забрали? Я сегодня провожу инвентаризацию, а ключа не хватает! Даже двух ключей – от спортзала и от подсобки! Прекратите их уносить с собой, иначе я буду вынуждена принять меры, - потрясла своим ключом у него перед носом назойливая женщина и, развернувшись, быстрым шагом направилась к выходу из спортзала.
Абдулов понял, что дальше так продолжаться не может – нужно либо искать квартиру Степнова, либо выкарабкиваться из этого сериального мирка. Однако, судя по всему, первый вариант было бы реализовать гораздо легче. На самом деле, живёт же где-то, в конце-то концов, этот несчастный физрук?
Размышления Абдулова были прерваны гулом, доносящимся из спортзала – по-видимому, в зал потихоньку подтягивались восьмиклашки на первый урок. Ну вот, сегодня всего три урока – и соревнования. Предстоящая игра немного пугала Абдулова. Как себя вести? Что делать и чего НЕ делать.… Да и как Третьякова вести себя будет, тоже оставалось для него загадкой.

Лена вошла в школу вовремя и даже чуть раньше, чем планировала. Сегодня ей предстояла важная игра, и она каждую секунду пыталась собраться с мыслями и расслабиться. Но пока что получалось плохо. Завидев возле расписания Леру с Аней, Третьякова направилась к ним, чтобы узнать, какие уроки ей сегодня предстоят. Один урок из трех она помнила – это должна быть физика. По крайней мере, так было указано в сценарии.

Все три урока прошли без приключений как для Лены, так и для Виталия, и время злополучной игры неумолимо приближалось. На выходе из кабинета биологии Третьякова нос к носу столкнулась с Игорем, который, выйдя немного раньше из класса, поджидал её возле двери.
- Ну что, напарник, готова порвать соперника? – с улыбкой приобнял её за плечи Гуцул, с интересом взглянув в её лицо. На что Лена, всё еще не поднимая головы, чуть слышно пробурчала:
- Лишь бы тебя соперник не порвал.
- Что? – не расслышал Гуцул, безуспешно пытаясь услышать сквозь галдёж в школьном коридоре хотя бы слово из произнесенной Леной фразы.
- Да ничего, говорю, всегда готова, - улыбнулась она, бодро взглянув в глаза симпатичному парню, и подумав над тем, что если бы не придурок Абдулов, то можно было бы и пообниматься с этим скейтером забавы ради.
- Ну, тогда пошли, Елена Никитична, - усмехнулся Гуцул, и, всё так же не убирая руки в плеч Кулёминой, напару с ней направился в спортзал.

Абдулов уже собрал все волейбольные мячи, оставшиеся после урока десятого «А», и подготовил спортзал к соревнованиям. С минуты на минуту должны явиться команда соперников, их тренер, судья, и, разумеется, зрители.
Абдулов был почти спокоен – всё-таки ничего смертельного не происходит и произойти не может. Разве что на Гуцулова «случайно» упадёт крюк от каната. Усмехнувшись своим злорадным мыслям, Виталий отнёс мячи в подсобку и вернулся в спортзал. Лучше бы он этого не делал – улыбающаяся парочка обнимающихся Кулёминой и Гуцулова практически сразу бросилась ему в глаза.
Они ввалились в зал, как ни в чём не бывало, но Кулёмина, едва завидев выражение лица Абдулова, тут же отцепилась от Гуцула, поняв, что её план не провоцировать Абдулова с треском провалился.
Виталий шумно вздохнул, но ничего не сказал, всего лишь метнув уничтожающий взгляд в сторону явившейся в зал парочки своих самых многообещающих «спортсменов», и вернулся обратно в подсобку, вынести баскетбольный мяч.

Когда обе команды были на месте, судья сидел за своим столом, а зрители – на своих местах вдоль стен просторного спортзала, был подан первый свисток, и игра началась.

Ход игры сейчас волновал Абдулова меньше всего – гораздо больше занимало то, с каким восхищением смотрит на Третьякову Гуцулов, когда та забивает очередной мяч в кольцо и улыбается ему в ответ. А радостные крики болельщиков «Ле-на – Гу-цул! Ле-на – Гу-цул!» ещё сильнее действовали ему на нервы. Однако Абдулов мужественно держал себя в руках, неотрывно наблюдая за тем, как перемещается по площадке Лена, как совершает очередной рывок на пути к победе. «Вот не знал бы, что она на самом деле никакая ни Кулёмина – ни за что не догадался бы…», - думалось ему в тот момент, как Лена, забив очередной мяч, наконец, подарила мимолётную улыбку ему, Абдулову, а не этому чёртову молокососу. Сердце аж подпрыгнуло в груди, как только он столкнулся взглядом с парой по-подростковому озорных серых глаз, в которых в настоящий момент был отчётливо виден азарт. А порывистость в её движениях и сбивчивое дыхание, растрепавшиеся волосы, обрамляющие раскрасневшееся от бега лицо – всё это приковывало взгляд Абдулова, мешая ему элементарно следить за игрой. Всё-таки эта Третьякова – чертовка какая-то! «Ведь знаю же, что не Кулёмина, а всё равно не могу заставить себя взгляд оторвать…» - уже вовсю повествовал внутренний голос в голове совершенно выжившего из ума Абдулова.

Третьякова сегодня была явно в ударе. Игра как-то клеилась сама собой, а непонятно откуда взявшиеся силы вселяли в неё веру в близкую победу. До конца игры оставалась всего три минуты, и, заметив на лице Абдулова нескрываемый интерес и даже восхищение, Третьякова резко вспомнила, чем логически должна завершиться сегодняшняя игра. Внутри всё похолодело. Казалось, что она даже замедлила бег. Продолжая на автомате стучать мячом об пол и двигаться по направлению к кольцу, она судорожно думала над тем, как не допустить инцидента, предписанного сценарием. Степнов бъёт Гуцула по лицу за то, что тот на радостях обнял и поцеловал его ненаглядную Кулёмину. Следовательно, выхода было два – либо они должны проиграть эту игру, чтобы поводов для объятий не возникло, либо Лена не должна находиться на площадке в момент финального свистка. А ещё лучше, если она вообще будет отсутствовать в спортзале. А поскольку первый способ был весьма проблематичен – проиграть практически невозможно, они имеют огромное преимущество в счёте, которое нельзя значительно сократить так, чтобы не возникло подозрений, то оставался только второй выход – применить всё своё актёрское мастерство на благо Гуцуловского носа и Степновской репутации.

Ещё полторы минуты игры – и победа у них в кармане. Абдулов довольно потирал руки, совершенно забыв о том, что должно последовать за этой «победой». Третьякова на высоте – носится по площадке, как угорелая, вот даёт! Виталий не уставал поражаться её энергии, которая сегодня так и била ключом. Причём по голове. Абдулову. Усмехнувшись, Виталий сложил руки на груди и уже предвкушал финальный свисток через какую-то незначительную минуту, как сердце вдруг ухнуло куда-то вниз – всего долю секунды назад несущаяся на всех парах к кольцу Третьякова, сейчас лежала на полу спортзала и не двигалась. Почувствовав неподдельный страх и почему-то свою вину в произошедшем, Абдулов тут же подорвался с места и пулей метнулся к лежащей на полу Третьяковой, которая с мученическим выражением лица держалась за лодыжку.
- Третьякова, блин! – крикнул он, и уже через секунду сидел рядом с Леной, обалдевшим взглядом глядящей на него, и всё ещё сжимающей ушибленную лодыжку, по-прежнему лёжа на холодном паркете. Учителя, сидящие на скамейках, а также «ранетки» через несколько мгновений окружили лежащую с ошарашенным лицом Лену и нервно сжимающего губы Абдулова, который, чувствуя, что пауза затянулась, потянулся к её ноге, чтобы прощупать ушибленное место.
- Надо срочно врача вызвать! – громогласно заявила Людмила Фёдоровна, озабоченно глядя на покалеченную ученицу.
- Не надо врача, - почти спокойно, но как-то отстраненно заявила Третьякова, и продолжила: - В-виктор Михалыч, - чуть запнувшись то ли от пережитого болевого, то ли от эмоционального шока пролепетала Лена, - У вас в подсобке аптечка есть, может быть, вы мне повязку из эластичного бинта наложите? А за меня пусть Смирнов доиграет, а?
Учителя переглянулись – вроде бы ничего серьезного.
- Х-хорошо, - не менее сбивчиво отозвался Абдулов, нервно сглотнув, судорожно пытаясь сообразить, как теперь ему объясняться с Третьяковой. А ведь, судя по всему, она планирует поговорить с ним наедине. Больше не сказав ни слова, он поднял Кулёмину на руки, и, поднявшись, осторожно, но, чуть покачиваясь от волнения, понёс её в свою импровизированную «квартиру».


Абдулов молча занёс Третьякову в подсобку и осторожно усадил на стул, придерживая её за талию. Заметив, что она вся как-то сжалась от этой вынужденной близости, он убрал руку с её талии, как только её пятая точка коснулась сидения стула.
- И давно ты знаешь? – вздохнув, отвела взгляд в сторону Лена, как только он опустил её на стул и отошел к двери.
- Ты о чём? – сделал непонимающее лицо Абдулов, удивляясь, что Третьякова обращается к нему на «ты». Она же думает, что он – Степнов. Или нет?..
- Абдулов, не прикидывайся, - недовольно произнесла Третьякова, не задумываясь о том, что сейчас сама раскрыла все свои карты.
- Так… - Челюсть Виталия резко начала движение по направлению к полу, - И давно ТЫ знаешь?!..
Лена закусила губу – чёрт, игра закончена. Но, сделав мужественную попытку взять себя в руки, ответила, по-прежнему не глядя ему в лицо:
- Я первая спросила. – Блуждая взглядом где-то по полу подсобки, она наткнулась на пустое мусорное ведро. Почти пустое – в нём одиноко лежала истлевшая сигарета. Тонкая, женская. Третьякова отчетливо помнила, что пару дней назад держала в руках точно такую же… Абдулов ведь не курит. Но к её «гламурной» пачке почему-то докопался. Но здесь-то курить кроме Абдулова было некому – Третьякова понимала это, и в её мозгу постепенно складывалась, казалось бы, очевидная цепочка: вот откуда он знает. Он нашёл у неё сигареты. Только вот когда? Вчера вечером? Но из пачки «Парламента» сигарет не убавилось.…У Третьяковой оставалась только одна версия, но для того, чтобы её подтвердить или опровергнуть, ей было необходимо рассмотреть эту сигарету поближе, а ещё лучше – понюхать. Тогда бы уж точно сомнений не осталось. Но для начала она решила проверить Абдулова на честность – ведь если он уже давно знает, что она – не Кулёмина, то ведь… Третьяковой резко стало не по себе от воспоминаний, вспыхнувших в памяти – полутёмный подъезд и крепкие руки, сомкнувшиеся у неё на талии, теплые губы, нетерпеливо исследующие её губы. Нервно заёрзав на стуле, она посмотрела на Абдулова и уже уверенней повторила свой вопрос:
- Давно ты знаешь?
Абдулов понимал, что сознаться в том, что он знал всё практически с первого же вечера – значит признать свою симпатию к Третьяковой. От этого во рту резко пересохло, и он, старательно выравнивая голос, солгал:
- Вчера понял. Когда увидел тебя на подоконнике.
- Ясно, - протянула Третьякова. «Так, это уже становится интересным. Врёт?» - она оценивающим взглядом изучила лицо Абдулова, который старательно изображал равнодушие. «Или не врёт. Проверим».
- Так, - спохватился Абдулов, резко сменив наигранно-равнодушное выражение лица на гримасу возмущения, - А ты давно знаешь? Да и вообще, как ты узнала?! Ты что, из меня идиота делала?! Хотя, чего ещё от тебя ожидать можно! – перешёл на полукрик он, не зная, куда деть тот выброс адреналина, который произошёл у него внутри за последние несколько минут.
- А я вообще только что узнала! Когда ты меня Третьяковой назвал! – глазом не моргнув, нагло соврала Ленка, закидывая «больную» ногу на здоровую и складывая руки на груди, старательно изображая недовольное лицо. Вот и отлично. Она в любом случае выставит его виноватым. Чуть улыбнувшись собственной находчивости, она услышала, как раздался стук в дверь подсобки. Абдулов тоже его услышал и подошёл к двери и 0открыл её.
- Виктор Михалыч, - озабоченно осведомился Савченко, не имея возможности видеть Лену, которая сидела с другой стороны двери, - Ну что там, с Леной всё в порядке?
- Да, почти. Я ей сейчас повязку наложу, и жить будет, как миленькая, - успокоил его чуть насмешливым голосом «Степнов», по прежнему продолжая держать директора в дверях.
- Это хорошо. Хорошо это. Ну, в таком случае, Вить, у меня к тебе просьба одна будет. Выполнишь? – Доверительно посмотрел на своего коллегу Савченко.
- Конечно, всё что угодно, Николай Палыч, - с готовностью отозвался Абдулов, стараясь выглядеть как можно убедительнее в своей вынужденной роли.
- Будь так добр, проводи Лену домой. Она ведь с травмой, а на улице зима, Бог знает, что может произойти. Ты уж позаботься, чтоб она целой и невредимой до дома добралась, ладно?
Абдулов, обреченно вздохнув, на мгновение посмотрел куда-то в сторону, и тут же перевел взгляд обратно на директора, произнеся:
- Хорошо, Николай Палыч, доставлю из рук в руки. – Заверил сердобольного директора «физрук» и закрыл дверь, повернувшись к Третьяковой, которая каким-то изучающе-удивлённым взглядом изучала его вот уже несколько секунд, - Ну что, вставай, Кулёмина. Домой тебя отведу.
- Сама дойду, не маленькая, - бросила в ответ Лена, отвернув лицо к небольшому окошку, сквозь которое еле пробивался дневной свет.
- Отставить разговорчики, - скомандовал Абдулов, походя к стулу, на котором сидела его подопечная, и, присев перед ней на корточки, взял в ладони её щиколотку. – Ну, спортсменка ты наша, что тут у нас?
- Во-первых, не «ваша», а во-вторых, не трогай меня. Ничего у меня не болит. – И, в подтверждение своих слов, встала со стула, возвышаясь над присевшим Абдуловым, который немного растерянно глядел на неё и медленно поднимался с корточек.
- Как это не болит?
- кАком кверху. Вот так вот, не болит. – С плохо скрываемым раздражением бросила она, отворачиваясь от пристального взгляда синих глаз, которые недоумевающее глядели на неё.
- А как же травма? – немного растерянно спросил Абдулов, который всё ещё не понял, что Третьякова симулировала.
- Да нет никакой травмы. Я симулировала. – Нетерпеливо пояснила ему Третьякова, подходя к окошку, подальше от этого мужчины, которого она теперь не на шутку боялась.

Как только в дверь постучали и Абдулов открыл её, Лена, пользуясь тем, что не попадает в поле его зрения, незаметно достала из ведра, стоящего рядом со столом и стулом, на котором она сейчас сидела, почти до фильтра дотлевшую сигарету.
Поднеся окурок к носу, она поджала губы – так и есть, она не ошиблась. Руки почему-то начали немного подрагивать. «Вог», с ментолом. Именно те, которые она курила в последний вечер их нормальной жизни. Вот, значит, почему в её сумке не оказалось сигарет. Абдулов каким-то образом нашёл их и приватизировал. Третьякова поспешно вернула окурок на место, туда, где он лежал до того, как её цепкий взгляд заприметил его. В голове вертелся вихрь мыслей – значит, получается, Абдулов уже давно знает. И, даже возможно, с самого начала всё знал. Внезапно закипевшая злость на этого наглого и самоуверенного мужчину разгорелась в Третьяковой практически мгновенно – значит, он над ней издевался все эти дни? Значит… когда он целовал её вчера – он знал, что целует не Кулёмину?…
От этой мысли в душе кроме злости поселилось ещё одно новое для Третьяковой чувство – чувство страха. Страха неизвестности и того, что она влипла не по-детски. А ведь в том, что влипла, Лена не сомневалась – слишком многое было уже сделано. А то, что Абдулов солгал ей по поводу своей неосведомленности, ещё сильнее закрепило в ней уверенность в том, что теперь ей будет ох как несладко.

- То есть как это симулировала? Зачем? – Непонимающим голосом поинтересовался Абдулов, походя к ней.
- Чтобы ты, идиот, не спалился. Я же видела, что ты Гуцула убить готов. Да, кстати, на эту тему мы с тобой ещё поговорим, - задумчиво говорила Третьякова, глядя в окно и будто не замечая стоящего за спиной Абдулова. – Вот дал бы ты ему по морде, вылетел бы из школы. Где бы я потом тебе искала? Нам же нужно как-то разбираться, как отсюда выбраться? Вот я и подумала, чтобы задницу твою абдуловскую спасти, мне нужно было уйти с площадки. А сделать это было возможно только таким способом. – Закончив свой рассказ, повернула наконец к нему лицо Третьякова, и тут же столкнулась с парой внезапно прояснившихся голубых глаз, отчего сердце почему-то ушло в пятки. Она не думала, что он стоит так близко.
- Ох, спасибо за жертву, - в полголоса с иронией в голосе поблагодарил её Виталий, и, отойдя на несколько шагов от неё, внезапно замер на месте: - Стоп. То есть ты уже тогда знала, что я – не Степнов?.. Ну ты и брехло, Третьякова! А сама мне тут заливаешь, что узнала только тогда, когда я тебя по фамилии назвал! – повысил от неожиданной догадки голос Абдулов, недоумевая брехливости Третьяковой, и почесал затылок, всё ещё не меняя удивленно-возмущённого выражения лица, на что Третьякова, замерев на секунду от того, что её «раскрыли», внезапно ответила, повернувшись к нему всем телом, и сложив руки на груди, и немного угрожающим шагом приблизилась к нему:
- Абдулов! Сам ты – брехло! Причём самое, что ни на есть, наглое! Ты уже сто лет знаешь, что я – не Кулёмина! Да, и, кстати, как тебе мои «гламурные»? Понравились? Вкусно? А? Абдулов? Ну что же ты, застыл как вкопанный? Сказать нечего, да? Козёл! – продолжала угрожающе приближаться к нему и повышать голос Третьякова. В её глазах и голосе сейчас читалась неподдельная злость, отчего Абдулов, потеряв на несколько мгновений способность что-либо говорить, продолжал отходить мелкими шагами от грозно надвигающегося крейсера «Третьякова».
- Лен, спокойно, я всё объясню, - уперевшись спиной в дверь, оправдывающимся тоном заверил её Абдулов, борясь растерянным взглядом с полыхающим взглядом Третьяковой.
Та в ту же секунду остановилась, заметив, что отступать Абдулову уже некуда, и, смерив его презрительно-выжидающим взглядом, сказала, привычно складывая руки на груди:
- Валяй. Я вся во внимании.

Абдулов понятия не имел, что он может сказать в своё оправдание – он и сам не понимал, что вынудило его на такие действия, которые он совершал в последние два дня. Точнее, он догадывался, но признаваться в этом ни самому себе, ни, уж тем более, Третьяковой, он категорически отказывался.
- Лен, я…
- Ну, я жду, - нетерпеливо задергала оставленной в сторону ногой Лена, упираясь взглядом в левую стену подсобки. Смотреть в растерянные глаза Абдулова у неё не было ни сил, ни желания.
Ответ был получен так неожиданно, что у неё чуть не подкосились ноги – Абдулов попросту нагло поцеловал её. Но, благодаря сильным рукам Абдулова, уверенно державших её за талию, она устояла на ногах. Его губы уверенно нашли её губы, и он с силой прижал её к себе, чувствуя, как Третьякова делает неуверенную попытку вырваться. Она тарабанила ладонями по его груди, показывая, что его ответ её не устраивает. Однако Абдулову на это было, мягко сказать, плевать. Её тщетные попытки оттолкнуть его только больше разжигали в нём давно потухший огонь живого интереса к молодой девушке.
Сделав шаг вперёд, он заставил отступить её назад, так, что она уперлась пятой точкой о крышку учительского стола.
Её руки, всего пару секунд назад колотившие его по груди, уже немного несмело переместились ему на плечи, и Абдулов понял, что его честный ответ не так уж и расстроил Третьякову.

http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-20-00000364-000-200-0 <--- помидорки и прочие продуткты питания принимаются здесь)


Спасибо: 57 
Профиль
Monita





Сообщение: 350
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 32
ссылка на сообщение  Отправлено: 16.05.09 23:27. Заголовок: Приветики))) а вот и..


Приветики))) а вот и продочка)

Лена никогда ещё не чувствовала ничего подобного – сначала ей хотелось хорошенько врезать этому хмырю, но, спустя несколько секунд бесполезной борьбы, в ней внезапно возникло желание вцепиться в него крепче и сильнее прижаться к нему. Почему-то его настойчивость подействовала на неё совсем не так, как прежде – ей уже не хотелось отталкивать его. Руки как-то сами по себе стянули с него пресловутую олимпийку и после этого обвили крепкую шею.

Виталий никак не мог понять, что творит – неужели он сейчас целует Третьякову и получает от этого немыслимое удовольствие?! Мир сошёл с ума? Или он сам сошёл с ума?! Да какая разница! Чувствуя, как тонкие пальцы гладят его кожу, он усадил Третьякову на стол, совершенно переставая соображать, что делает. Губы уже горели от долгого и мучительного противостояния, и каждое новое прикосновение его и её губ отдавалось в их пульсирующих висках едва уловимыми нотками сладковатой боли и неизвестно откуда появившегося желания.
Как только его пальцы ухватились за нижний край её длинной спортивной майки, и немного неуверенно потянули её вверх, он с ужасом услышал раздавшийся за спиной звук открывающейся двери и звучный и невероятно возмущенный голос математички, раскатами грома отдававшийся в небольшом помещении:
- Это что ещё такое?! – Сквозь дверной проём на них смотрело несколько пар обалдевших глаз, в числе которых были глаза директора, химички, историка, математички и, разумеется, географички, ехидно улыбающейся позади Борзовой.
Третьякова аж подпрыгнула на месте, резко оттолкнув от себя мужчину и благодаря Бога за то, что математичка распахнула дверь сейчас, а не парой минут позже. В её серых глазах сейчас читалась паника от того, что все её старания не допустить вылета Абдулова из школы, пошли прахом. Но ещё большая паника внутри неё была от того, что она сейчас чуть не совершила непоправимую ошибку.

- Виктор Михалыч, отойдите от девочки немедленно! – не своим голосом кричала до предела возмущенная, да и попросту обалдевшая математичка, и её возгласы, сопровождаемые недоумевающими и осуждающими взглядами остальных преподавателей подействовали на Абдлулова отрезвляюще, и он, развернувшись к ним лицом, как можно твёрже произнёс:
- Пожалуйста, давайте не здесь. Пусть Лена уйдёт, а мы разберёмся со всем этим в учительской, - умоляюще посмотрел он на Савченко, который чуть было не получил инфаркт от увиденной сцены.
- Нет уж, Виктор Михайлович! Лена Кулёмина пойдёт с нами! Что это за аморалка?! Это же статья! Статья сто тридцать вторая Уголовного Кодекса, это всем известно! – помахала у физрука перед лицом указательным пальцем Борзова, по привычке другой рукой прижимая к себе сумочку.
- Сто тридцать пятая, - буркнула Кулёмина, слезая со стола и немного нагловато, даже дерзко, взглянула в лицо обалдевшей математичке.
- Что ты сказала? – неоумевающе посмотрела на неё Борзова, в том числе и остальные преподаватели. Такой Кулёмину они ещё не видели – она была какая-то слишком взрослая, не убежала, как только её застали с учителем в весьма интимной обстановке, а ещё и голос подать решила.
- Статья говорю, сто тридцать пятая. – Сложила руки на груди Третьякова, и по привычке закатила глаза, показывая всем своим видом, что они её явно недооценивают.
- Кулёмина, ты что тут, самая умная?! Отку… - начала было Борзова, но её опередила вездесущая географичка:
- Видите ли, - сладким голоском пояснила она преподавательскому составу, всё ещё толкущемуся в дверях подсобки, - Сто тридцать вторая статья УК, насколько мне известно, да, и как вам всем, я думаю, тоже, предусматривает насильственные действия сексуального характера. А наша Леночка говорит, что сто тридцать пятая, я правильно понимаю? – всё так же «ласково» обращаясь к белокурой одиннадцатикласснице, Калерия Викторовна посмотрела в нагло прищуренные серые глаза басистки.
- Так точно, - отрапортовала Третьякова, отставив ногу в сторону, не обращая внимания на немного задранную сбоку майку. – Развратные действия, но без насилия, - спокойным голосом сказала она, и, повернув голову в сторону ошалело глядящего на неё Абдулова, дерзко осведомилась: - Правда же, Виктор Михалыч? Я ведь не насиловала вас? Или вы всё-таки подадите на меня в суд?..
Борзова, как и Калерия, буквально подбирала челюсти с пола от такой всеобъемлющей наглости Кулёминой, будто она совсем не боялась вылететь из школы.
- Третьякова, заткнись, - одними губами прошипел Абдулов, гадая, как отреагируют на такое заявление Кулёминой преподаватели во главе с Савченко. Не хватало ещё, чтобы её тоже из школы попёрли.
- Тебя забыла спросить, - прошипела ему в ответ Лена, наслаждаясь неадекватом учителей, вызванным её поведением.
Савченко, по всей видимости, решил взять дело в свои директорские руки и громогласно заявил, глядя, насупив брови, на Степнова, который немного неуверенно посматривал на свою ученицу и переминался с ноги на ногу:
- Так. Всем разойтись, а вы двое, - указал он на Третьякову, самодовольно сложившую руки на груди, и немного помятого Абдулова, - Ко мне в кабинет. Быстро и без разговоров. – И, развернувшись, вышел из подсобки. А ним неохотно выползли и остальные члены сердобольного коллектива, направляясь к выходу из спортзала.

- И чего ты добилась? – недоумевающее воскликнул Абдулов, как только подсобка опустела, и Третьякова тоже направилась к выходу.
- Да ничего, - пожала плечами Лена, сделав невинное лицо, - Мне что, уже и повеселиться что ли нельзя?
- Хорошее веселье, - присвистнул Абдулов, присев на крышку стола, - Тебя же из школы попереть могут, ты об этом подумала?
- А мне пофигу, - снова пожала плечами Третьякова, уже держась за ручку двери. – Да, кстати, ты неплохо целуешься для учителя физкультуры, - и, хмыкнув, вышла из подсобки, направляясь в кабинет директора, на «разбор полётов».

Абдулов чуть не поперхнулся от наглости Третьяковой, и от проснувшейся в ней так внезапно какой-то неестественной смелости.
Однако отрицать, что его эта ситуация жутко выбила из колеи, было глупо. Конечно, Абдулова очень беспокоило то, что с каждой минутой пребывания в непосредственной близости от Третьяковой ему становится все сложнее сдерживать себя. А это мерзкое желание курить, неизвестно откуда возникшее, только усугубляло его и без того хреновое самочувствие. Проклиная ментоловые «Vogue» и незапертую дверь, он отлепил задницу от крышки учительского стола и, вслед за Третьяковой, покинул подсобку.

- Виктор Михайлович, вы хоть понимаете, что это скандал? – почти спокойным голосом начал Савченко, изучая взглядом пару беззаботно ковыряющих взглядом стены человек.- И, к сожалению, я не могу закрывать на это глаза. Это ведь действительно, статья. Я не буду спрашивать, что у вас там, роман – не роман, это не моё дело. Просто и вы меня поймите. Я ведь директор, и я не могу подобные инциденты спускать на тормозах… - Было заметно, что Савченко неловко говорить подобные вещи по отношению к педагогу, которому он безоговорочно доверял, и ученице, которая подавала такие надежды как спортсменка, так и музыкант.
- Я понимаю, Николай Палыч. Вы меня по статье уволите? – повторял заученные фразы Абдулов, впрочем, даже не жалея о том, что всё так произошло. Эти минуты, проведенные в подсобке, стоили того, чтобы потом за них расплачиваться. Интересно, а что думает по этому поводу Третьякова?..
А Третьякова стояла молча и, засунув руки в карманы свисающих штанов, с вполне беззаботным выражением лица рассматривала картину, висящую на стене слева от директорского стола.
- Ты что, Степнов, какая статья?! Статья какая может быть?! Я ж тебя знаю сто лет, ты же не маньяк! – возмутился Савченко.
Третьякова не выдержала и хмыкнула.
- Ох, Лен, ты можешь идти, - спохватился Савченко, - у тебя же травма? Иди домой, лечись. А как вылечишься – в школу, на занятия.
- Как? А вы меня разве не выгоните? – удивленно взглянула на директора Третьякова, перестав дырявить взглядом картину.
- А тебя-то за что? Ты то у нас несовершеннолетняя, - пояснил Савченко. – Всё, иди, а мы с Виктором Михайловичем сами тут во всём разберёмся.
Третьякова, повинуясь воле директора, покинула кабинет, и, выйдя из здания школы, присела на крыльце, поджидая многострадального «физрука», чтобы хоть как-то договориться, что теперь делать дальше.

Третьякова молча шла по улице и старалась прогнать прочь противные мысли, но только вот почему-то не выходило. Засунув руки в карманы, она быстро шагала вдоль широкой дороги, на которой как раз образовалась довольно приличная пробка, и то и дело раздавались звуки сигналящих машин.
В голове тоже гудело – от навязчивых мыслей. Правильно ли она поступила, не дав Абдулову даже оправдаться и попросту дав ему от ворот поворот? Стоп. А куда он пойдёт теперь? Из школы его вытурили, а ночевал он, судя по окурку в урне, именно в школе. Следовательно, идти ему некуда… Застыв на месте на секунду, Третьякова уже собиралась было развернуться и направиться обратно к школе, но элементарная гордость не позволяла ей сделать этого. Перемявшись с пятки на носок, Лена кое-что сообразила, и, уже чуть медленнее, чем раньше, продолжила свой путь домой.

Виталий уже в который раз назвал себя идиотом и медленно спустился по ступенькам школьного крыльца, гадая, куда отнесут его ноги на этот раз. Чтобы не торчать на сырой и непредрасполагающей к прогулкам улице, он решил направиться в какое-нибудь кафе, выпить чашечку кофе и подумать, что ему теперь делать дальше. Третьякова явно взбешена всем произошедшим. Да это и неудивительно. Можно подумать, её каждый день застукивают в весьма недвусмысленной позе на учительском столе в объятиях учителя. Абдулов не мог понять, какое чувство в нём сейчас пересиливает – жалость от того, что их застукали и отчитали или жалость от того, что их прервали?..

Надеюсь, вам есть, что сказать))
http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-20-00000364-000-220-0




Спасибо: 39 
Профиль
Monita





Сообщение: 353
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 32
ссылка на сообщение  Отправлено: 18.05.09 22:45. Заголовок: Привет!=) а вот и пр..


Привет!=) а вот и продочка для тех, кто ждёт)

Третьякова зашла в квартиру и, разувшись, направилась прямиком в комнату деда.
- Дедуль, привет, - поздоровалась она, снимая куртку.
Сидящий с ноутбуком Пётр Никанорович оторвался от экрана и с интересом взглянул на внучку, спросил:
- Ну что, выиграли?
- Что? Ты о чём? – сделала непонимающее лицо Лена, действительно не совсем врубаясь, о чём спрашивает её дед.
- Ну, у вас же соревнования были, - приподнял седые брови Кулёмин и в который раз подумал, что его внучка действительно перетрудилась – у неё в последнее время очень серьезные проблемы с памятью. Но сейчас она выглядела какой-то растерянной и задумчивой.
- А, ты об этом. Выиграли. – Ответила она, плюхаясь на диван рядом с дедом. – Слушай, дедуль, у меня к тебе просьба будет. Обещай, что выполнишь.
- Хм, Ленок, ну, это зависит от характера просьбы, - прищурился с улыбкой дед, не привыкший к тому, что его внучка о чём-то его просит. Обычно она всегда всё делает сама.
- Дед, это очень важно. У Виктора Михалыча квартиру затопило. Ну, там всё плавает, паркет набухает, ну и всё такое, - на ходу сочиняла Третьякова, стараясь преподносить деду информацию как можно убедительнее. – Ну, и я хотела, чтобы ты ему позвонил, и предложил у нас переночевать, пока там у него всё не высохнет. А? – с просьбой в голосе спросила Лена, скрестив пальцы на левой руке.
- Хм, - с сомнением в голосе усмехнулся дед, - А почему он мне сам ничего не сказал?
- Ну, он же гордый блин, и всё такое. Ни за что сам не попросит, ты же знаешь. – Уверяла деда Третьякова, сложив руки на груди в знак подтверждения своих слов, сделав при этом презрительное лицо.
- Да уж, в этом весь Степнов. – Вздохнув, согласился дед. – Ладно, я ему позвоню и приглашу к нам под предлогом того, что нам надо работать. Хотя, нам ведь и так надо работать. Но, в общем, позову, а там и предложу, ближе к вечеру. Договорились?
- Да, дедуль. Спасибо, ты – самый лучший, - улыбнулась Третьякова, чувствуя себя победительницей, и, поцеловав деда в щёку, поднялась с дивана и направилась к себе в комнату.

За окном было ветрено, а в уютном кафе – тепло, и Абдулов, заказав себе уже третью чашку ароматного кофе, медленно попивал его из кружки, заботливо поставленной перед ним официанткой.
Сидеть в тепле, попивая любимый напиток, само по себе предрасполагало к мыслительному процессу, чем в данный момент и занимался Абдулов – он думал. Думал о том, что неплохо было бы сейчас сидеть здесь не в одиночестве, а в приятной компании. Под «приятной компанией» в голове у Виталия почему-то подразумевался всего лишь навсего один-единственный образ. Это его пугало и грело одновременно. Почему-то осознание того, что он оказался в этом сериальном мире именно вместе с Третьяковой, дарило ему надежду на то, что что-то в его жизни изменится. Изменится в лучшую сторону. Проводив взглядом высокую длинноволосую блондинку, Абдулов, не отметив в ней ничего интересного, повертел чайную ложку в чашке с кофе и подумал, что короткая стрижка была бы лучше. И штаны другие, не такие обтягивающие, и не такие гламурные. И вот если бы ещё вот на эту кофточку толстовочку надеть сверху, то было бы вообще прекрасно. Понимая, что потихоньку сходит с ума, Абдулов оторвал взгляд от блондинки и начал рассматривать остатки кофе в чашке. От этого молчаливого созерцания его отвлёк телефонный звонок.
- Да? – взял трубку он и услышал в ответ голос пожилого фантаста:
- Алло, Витя? Здравствуй. Ты придёшь сегодня сценарий дописывать? Завтра режиссёр обещал прийти. Думаю, надо нам его заканчивать уже.
- Пётр Никанорович, я это… - замялся Абдулов, в его памяти тут же всплыли слова Третьяковой, сказанные на школьном крыльце: «Если появятся идеи по поводу того, как нам выбраться отсюда, звони. Ни по каким другим поводам не вздумай появляться мне на глаза. Я всё сказала», - Я не думаю, что мне стоит появляться у вас дома. Не думаю, что Лена будет рада меня видеть. – Решил сказать правду Абдулов.
- Скажу тебе по секрету, - слышно было, что Кулёмин перешёл на полушёпот, - Это Лена сама предложила. Так что ты не думай, что безразличен ей, я же тебе говорил, что она в тебя влюблена, а ты не веришь, про какого-то там баскетболиста мне сказки рассказываешь. Так что не выдумывай и приходи, всё, жду. – Частые гудки в трубке и полное недоумение сейчас заполнили мозг Абдулова до отказа. Что значит «сама предложила»? Третьякова сама предложила позвать его к себе домой? Бред какой-то… то гонит, то зовёт. Ну что за дьявол в кедах? Даст она, в конце концов, ему когда-нибудь хоть какое-то объяснение своего поведения? Хотя, с другой стороны – если она попросила деда, а сама звонить не хотела, значит, возможно, она жалеет о том, что послала его.
От этой мысли настроение практически мгновенно подскочило, а серость за окном уже не казалась такой нудной.
Расплатившись за выпитый кофе, Абдулов, не теряя времени зря, вышел из кафе и направился к дому Кулёминых.

- О, Виктор, проходи, - подал руку для рукопожатия пожилой писатель, и Абдулов вошёл в квартиру, разулся и направился вслед за Кулёминым в гостиную.
Третьяковой видно не было. Да, и слышно, в общем-то, тоже.
Абдулов, конечно, не горел желанием просидеть весь вечер за бумажками, но больше идти ему было некуда, и он был рад этой возможности провести вечер в нормальных человеческих условиях. Да и присутствие за стенкой Третьяковой сыграло свою роль в его охоте подольше поработать этим вечером.
Когда стрелка на часах придвинулась к девяти вечера, Виталий подумал, что пора бы и честь знать. К тому же, его пыл значительно поугас – Лена за весь вечер так и не показала носа из своей комнаты. Потерев пальцами уставшие веки, он поднялся с дивана со словами:
- Ну, Пётр Никанорович, я пойду, наверное.
Кулёмин возмутился:
- Куда? Мы ведь еще не дописали, а режиссёр будет уже завтра! Может, чайку? Выпьем, а потом поработаем ещё чуток, а? – махнул головой Кулёмин, предлагая Степнову, как ему казалось, самый выигрышный вариант.
- Пётр Никанорыч, так это… поздно уже будет. – Удивленно сказал Абдулов, хотя внутри у него была полная неразбериха – теперь он потерян в этом мирке, ему даже пойти некуда. Ну что за жизнь такая? Собственное место жительства ему неизвестно, работы он лишился, Третьякова и та – так близко, а рукой не докоснуться. Да что там – даже увидеть её у него шансов практически нет. Неужели она действительно так обиделась, что целых шесть часов даже не выходила из своей комнаты?! Блин, нужно извиниться. «Мда, дожили. Перед Третьяковой ты ещё не извинялся! Она вон тебя как послала, а ты…мямля!» - злобно нашёптывал ему внутренний голос, и по Абдулову, видимо, было заметно, что он ведёт внутренний диалог, потому как Кулёмин вернул его в реальность одной-единственной фразой:
- Вить… Ты здесь?
- А, что? Да, конечно, здесь я, здесь, - тряхнул головой он и присел обратно на диван.
- Ну, так как? Может, всё-таки останешься? А то, что поздно – это ты не переживай, у нас заночуешь. Ну как? Согласен? – дед вовсю перешел в наступление.
Абдулов был в недоумении – как удачно всё складывается… ночевать ему есть где. Но только было одно «но» - как к этому отнесётся Третьякова? Заранее предположив, что она будет в ярости, Абдулов, немного замявшись, ответил:
- Да ну, как-то неудобно…
- Степнов, ну что ты мямлишь – удобно-неудобно? А на плаву спать удобно? Ты там как спать будешь, с аквалангом, что ли? – возмущенно спросил Пётр Никанорович, решив применить главный аргумент, который был заботливо предоставлен внучкой – у него же потоп в квартире.
- Не понял. А почему с аквалангом? – оторопело уставился на деда Абдулов, не понимая, о чём тот ему говорит.
- Ну, сильно там тебя затопило-то? Ленка сказала, что у тебя там всё плавает. Вот я и думаю, как ты будешь ночевать среди этого барахла и набухшего паркета, в сырости, - покачал головой Кулёмин и вопрошающе посмотрел на потерянного Абдулова.
- А, ну да, точно, затопило, - пробормотал он, попутно думая совершенно о другом. Лена, значит, насочиняла. Интересно. Неужели пожалела? От этой мысли у Абдулова внутри начали борьбу два чувства – благодарности и чувства вины. Значит, она сжалилась над ним и подговорила деда уговорить его заночевать у них. Но почему она сама этого не сделала? Обиделась. Ну, теперь он просто обязан перед ней извиниться. И не просто извиниться, а сказать ей ещё кое-что, что может навсегда перевернуть его жизнь и, как надеялся Абдулов, отношение к нему Третьяковой. – Ладно, я останусь. Спасибо вам, Пётр Никанорович.
- Да мне-то за что? Это Ленке спасибо, если бы она мне не рассказала и не предложила, то я б и не знал ничего. Правильно она сказала, ты ведь у нас гордый, ни за что в свои проблемы других не втянешь, - с отеческой улыбкой похлопал Степнова по плечу Кулёмин, и, вставая с дивана, предложил:
- Ну, я чайник ставить пойду, а ты тут посиди пока, телевизор включи, в общем, чувствуй себя, как дома, - усмехнулся дед и покинул комнату.
Однако Абдулову до телевизора не было никакого дела. Этот «технический перерыв» он решил использовать более продуктивно – он решил пойти в комнату к Кулёминой, то бишь, к Третьковой, и, не теряя времени зря, извиниться перед ней.

Попытка достучаться до неё оказалась безрезультатной – Третьякова даже голоса не подала. Абдулов, засомневавшись в том, что за дверью вообще есть кто-то живой, нажал на ручку двери, и та почти беззвучно открылась, впуская гостя в пустую комнату.
Значит, всё это время, пока он писал сценарий с её дедом, Лены и вовсе в квартире не было? Абдулов решительно отказывался что-либо понимать. Где она сейчас и где она провела те шесть часов, которые он находился здесь? В груди что-то сжалось, и чувство беспокойства прочно поселилось у него внутри, отчего какое-то неприятное чувство в районе солнечного сплетения незамедлительно дало о себе знать. Выйдя из комнаты, Абдулов направился на кухню, с твёрдым намерением узнать у Кулёмина, куда пропала его внучка.
- Пёрт Никанорович, а где Лена? – как бы между прочим поинтересовался Виталий, присаживаясь на диванчик в углу кухни.
- А, Ленок ушла к Лере ночевать. Они там песню какую-то репетировать собирались, и она ушла ещё до твоего прихода. – Пояснил дед, заваривая чай в маленьком чайничке. – А что, соскучился, что ли? – усмехнулся Кулёмин, заметив, как помрачнел физрук.
- Ну, можно и так сказать, - пробормотал Абдулов, положив локти на стол и оперевшись на них. Ну да, конечно, размечтался, идиот – целая ночь рядом с Третьяковой, конечно! Пожалела она его… а сама смылась. Всё правильно, она всё продумала. Что тут скажешь – хитра. Вздохнув, Виталий поднял глаза и невидящим взглядом наблюдал за тем, как старый фантаст достаёт чашки и булочки из хлебницы.
Резкий звук дверного звонка мгновенно пробудил Абдулова от мрачных мыслей, и, не дожидаясь, пока Кулёмин направится открывать дверь, вскочил с дивана и, бросив:
- Я открою, - направился в коридор.

Третьякова, прошатавшись по улицам Москвы пять часов подряд, уже не чувствовала ног от усталости. Где её только сегодня не было – и в магазинах она уже побывала, и в кафе кофе выпила, и даже успела позвонить Козловой, тьфу, блин, Новиковой, и узнать, где она находится. Оказалось, что находится она далеко не дома, а точно так же шатается со Стасом по разным развлекательным заведениям типа боулинга, лишь бы только не идти домой, к «любимым» родственничкам. Значит, вариант с Лерой отпадал. Устало идя по вечерней, уже почти ночной, улице, она мечтала только об одном – поскорее оказаться дома. Однако её удерживала только одна причина. Имя которой – Абдулов. Лене совсем не улыбалось провести с этим хамлом целую ночь в одной квартире, однако, теперь у неё не было выбора – вариант с ночёвкой у Леры отпал, а противная совесть не позволяла Третьяковой оставлять Абдулова ночевать на улице, тем более, что дед уже наверняка предложил ему остаться. Поэтому Лене ничего другого не оставалось, кроме как явиться, как ни в чём ни бывало, домой и делать вид, что ничего не произошло, чтобы дед ничего не заподозрил.
Однако как только открылась входная дверь и сквозь дверной проём показалась фигура Абдулова, который неуверенно переминался с ноги на ногу и с каким-то виноватым выражением лица поздоровался:
- Привет. Ты пришла.
- Как видишь, - бросила она, стараясь не смотреть ему в глаза и изо всех сил показывая ему то, что он её совсем не интересует. Как только она расстегнула молнию на куртке, Абдулов тут же решил ей помочь, по-джентельменски снимая с её плеч чёрную куртку.
Передёрнув плечами, она тем самым сбросила его руки, и, самостоятельно сняв верхнюю одежду, стянула с себя кроссовки.
- Где ты была всё это время? У Леры? – не в силах сдержать любопытство, поинтересовался Абдулов, нервничая по поводу того, что Третьякова ведёт себя более чем холодно.
На что Третьякова, повернув к нему равнодушное лицо, ответила:
- Нет, не у Леры. Что-то ещё?
- Нет, ничего, - пробормотал Абдулов, не понимая, почему раздражение в её голосе так на него действует. Чувство вины продолжало с ещё большим аппетитом грызть его изнутри, и Абдулов направился на кухню, чтобы избежать этого холодного осуждающего взгляда.

Лена чувствовала, что долго так продолжаться не может. Да и поведение Абдулова сбивало её с толку. Как-то он замялся весь, потерял прежний боевой настрой. Впрочем, это ему не повредит – пусть на своей шкуре почувствует, каково это, когда тебе заявляют, что ты всего лишь временная развлекалочка. Чёрт, ну почему всё так? Что это за чувство, которое завладело ею сегодня в подсобке, когда она сымитировала травму? Почему ей доставляло такое огромное моральное удовольствие указывать всем преподам, что у них со Степновым интрижка? Почему ей стало так обидно от его слов, сказанных на крыльце?
Как только он направился на кухню, она задержала взгляд на его поникших плечах. И ей снова стало его жаль. Отругав себя за эту несвоевременную добросердечность, она направилась к себе в комнату.

вам сюда=) ---> http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-20-00000364-000-220-0

Спасибо: 34 
Профиль
Monita





Сообщение: 355
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 32
ссылка на сообщение  Отправлено: 19.05.09 02:10. Заголовок: блииииииииин..........


блииииииииин.................солнцы мои! как я ступила! я пропустила проду! Прошу прощения!! Сейчас я сделаю так: я выложу последние две проды в исправленном варианте, окей? а потом попрошу модераторов удалить те две предыдущие. Спасибо огромное zjaba, за то, что она заметила отстутвие одного эпизода, о котором упоминается в новой проде - об эпизоде на крыльце. Именно его я и пропустила. Пропущенный кусочек я выделю знаками "~" Итак, читаем в полном варианте:

Лена никогда ещё не чувствовала ничего подобного – сначала ей хотелось хорошенько врезать этому хмырю, но, спустя несколько секунд бесполезной борьбы, в ней внезапно возникло желание вцепиться в него крепче и сильнее прижаться к нему. Почему-то его настойчивость подействовала на неё совсем не так, как прежде – ей уже не хотелось отталкивать его. Руки как-то сами по себе стянули с него пресловутую олимпийку и после этого обвили крепкую шею.

Виталий никак не мог понять, что творит – неужели он сейчас целует Третьякову и получает от этого немыслимое удовольствие?! Мир сошёл с ума? Или он сам сошёл с ума?! Да какая разница! Чувствуя, как тонкие пальцы гладят его кожу, он усадил Третьякову на стол, совершенно переставая соображать, что делает. Губы уже горели от долгого и мучительного противостояния, и каждое новое прикосновение его и её губ отдавалось в их пульсирующих висках едва уловимыми нотками сладковатой боли и неизвестно откуда появившегося желания.
Как только его пальцы ухватились за нижний край её длинной спортивной майки, и немного неуверенно потянули её вверх, он с ужасом услышал раздавшийся за спиной звук открывающейся двери и звучный и невероятно возмущенный голос математички, раскатами грома отдававшийся в небольшом помещении:
- Это что ещё такое?! – Сквозь дверной проём на них смотрело несколько пар обалдевших глаз, в числе которых были глаза директора, химички, историка, математички и, разумеется, географички, ехидно улыбающейся позади Борзовой.
Третьякова аж подпрыгнула на месте, резко оттолкнув от себя мужчину и благодаря Бога за то, что математичка распахнула дверь сейчас, а не парой минут позже. В её серых глазах сейчас читалась паника от того, что все её старания не допустить вылета Абдулова из школы, пошли прахом. Но ещё большая паника внутри неё была от того, что она сейчас чуть не совершила непоправимую ошибку.

- Виктор Михалыч, отойдите от девочки немедленно! – не своим голосом кричала до предела возмущенная, да и попросту обалдевшая математичка, и её возгласы, сопровождаемые недоумевающими и осуждающими взглядами остальных преподавателей подействовали на Абдлулова отрезвляюще, и он, развернувшись к ним лицом, как можно твёрже произнёс:
- Пожалуйста, давайте не здесь. Пусть Лена уйдёт, а мы разберёмся со всем этим в учительской, - умоляюще посмотрел он на Савченко, который чуть было не получил инфаркт от увиденной сцены.
- Нет уж, Виктор Михайлович! Лена Кулёмина пойдёт с нами! Что это за аморалка?! Это же статья! Статья сто тридцать вторая Уголовного Кодекса, это всем известно! – помахала у физрука перед лицом указательным пальцем Борзова, по привычке другой рукой прижимая к себе сумочку.
- Сто тридцать пятая, - буркнула Кулёмина, слезая со стола и немного нагловато, даже дерзко, взглянула в лицо обалдевшей математичке.
- Что ты сказала? – неоумевающе посмотрела на неё Борзова, в том числе и остальные преподаватели. Такой Кулёмину они ещё не видели – она была какая-то слишком взрослая, не убежала, как только её застали с учителем в весьма интимной обстановке, а ещё и голос подать решила.
- Статья говорю, сто тридцать пятая. – Сложила руки на груди Третьякова, и по привычке закатила глаза, показывая всем своим видом, что они её явно недооценивают.
- Кулёмина, ты что тут, самая умная?! Отку… - начала было Борзова, но её опередила вездесущая географичка:
- Видите ли, - сладким голоском пояснила она преподавательскому составу, всё ещё толкущемуся в дверях подсобки, - Сто тридцать вторая статья УК, насколько мне известно, да, и как вам всем, я думаю, тоже, предусматривает насильственные действия сексуального характера. А наша Леночка говорит, что сто тридцать пятая, я правильно понимаю? – всё так же «ласково» обращаясь к белокурой одиннадцатикласснице, Калерия Викторовна посмотрела в нагло прищуренные серые глаза басистки.
- Так точно, - отрапортовала Третьякова, отставив ногу в сторону, не обращая внимания на немного задранную сбоку майку. – Развратные действия, но без насилия, - спокойным голосом сказала она, и, повернув голову в сторону ошалело глядящего на неё Абдулова, дерзко осведомилась: - Правда же, Виктор Михалыч? Я ведь не насиловала вас? Или вы всё-таки подадите на меня в суд?..
Борзова, как и Калерия, буквально подбирала челюсти с пола от такой всеобъемлющей наглости Кулёминой, будто она совсем не боялась вылететь из школы.
- Третьякова, заткнись, - одними губами прошипел Абдулов, гадая, как отреагируют на такое заявление Кулёминой преподаватели во главе с Савченко. Не хватало ещё, чтобы её тоже из школы попёрли.
- Тебя забыла спросить, - прошипела ему в ответ Лена, наслаждаясь неадекватом учителей, вызванным её поведением.
Савченко, по всей видимости, решил взять дело в свои директорские руки и громогласно заявил, глядя, насупив брови, на Степнова, который немного неуверенно посматривал на свою ученицу и переминался с ноги на ногу:
- Так. Всем разойтись, а вы двое, - указал он на Третьякову, самодовольно сложившую руки на груди, и немного помятого Абдулова, - Ко мне в кабинет. Быстро и без разговоров. – И, развернувшись, вышел из подсобки. А ним неохотно выползли и остальные члены сердобольного коллектива, направляясь к выходу из спортзала.

- И чего ты добилась? – недоумевающее воскликнул Абдулов, как только подсобка опустела, и Третьякова тоже направилась к выходу.
- Да ничего, - пожала плечами Лена, сделав невинное лицо, - Мне что, уже и повеселиться что ли нельзя?
- Хорошее веселье, - присвистнул Абдулов, присев на крышку стола, - Тебя же из школы попереть могут, ты об этом подумала?
- А мне пофигу, - снова пожала плечами Третьякова, уже держась за ручку двери. – Да, кстати, ты неплохо целуешься для учителя физкультуры, - и, хмыкнув, вышла из подсобки, направляясь в кабинет директора, на «разбор полётов».

Абдулов чуть не поперхнулся от наглости Третьяковой, и от проснувшейся в ней так внезапно какой-то неестественной смелости.
Однако отрицать, что его эта ситуация жутко выбила из колеи, было глупо. Конечно, Абдулова очень беспокоило то, что с каждой минутой пребывания в непосредственной близости от Третьяковой ему становится все сложнее сдерживать себя. А это мерзкое желание курить, неизвестно откуда возникшее, только усугубляло его и без того хреновое самочувствие. Проклиная ментоловые «Vogue» и незапертую дверь, он отлепил задницу от крышки учительского стола и, вслед за Третьяковой, покинул подсобку.

- Виктор Михайлович, вы хоть понимаете, что это скандал? – почти спокойным голосом начал Савченко, изучая взглядом пару беззаботно ковыряющих взглядом стены человек.- И, к сожалению, я не могу закрывать на это глаза. Это ведь действительно, статья. Я не буду спрашивать, что у вас там, роман – не роман, это не моё дело. Просто и вы меня поймите. Я ведь директор, и я не могу подобные инциденты спускать на тормозах… - Было заметно, что Савченко неловко говорить подобные вещи по отношению к педагогу, которому он безоговорочно доверял, и ученице, которая подавала такие надежды как спортсменка, так и музыкант.
- Я понимаю, Николай Палыч. Вы меня по статье уволите? – повторял заученные фразы Абдулов, впрочем, даже не жалея о том, что всё так произошло. Эти минуты, проведенные в подсобке, стоили того, чтобы потом за них расплачиваться. Интересно, а что думает по этому поводу Третьякова?..
А Третьякова стояла молча и, засунув руки в карманы свисающих штанов, с вполне беззаботным выражением лица рассматривала картину, висящую на стене слева от директорского стола.
- Ты что, Степнов, какая статья?! Статья какая может быть?! Я ж тебя знаю сто лет, ты же не маньяк! – возмутился Савченко.
Третьякова не выдержала и хмыкнула.
- Ох, Лен, ты можешь идти, - спохватился Савченко, - у тебя же травма? Иди домой, лечись. А как вылечишься – в школу, на занятия.
- Как? А вы меня разве не выгоните? – удивленно взглянула на директора Третьякова, перестав дырявить взглядом картину.
- А тебя-то за что? Ты то у нас несовершеннолетняя, - пояснил Савченко. – Всё, иди, а мы с Виктором Михайловичем сами тут во всём разберёмся.
Третьякова, повинуясь воле директора, покинула кабинет, и, выйдя из здания школы, присела на крыльце, поджидая многострадального «физрука», чтобы хоть как-то договориться, что теперь делать дальше.

~ Чтобы не терять времени даром, Третьякова решила выкурить сигарету, достав пачку из предусмотрительно прихваченной с собой олимпийки.
Погода была так себе, и настроение, впрочем, тоже.
Достав сигарету, она закурила, совершенно не волнуемая тем, что находится сейчас на крыльце школы и может попасться на глаза учителям. И, как оказывается, зря.
- Кулёоомина! Ты что творишь? – услышала Третьякова разгневанный до предела голос откуда-то справа от себя. Обернувшись с сигаретой, зажатой между губами, она немного возмущённо кольнула взглядом взбешённую Калерию, и, наслаждаясь произведённым эффектом, проговорила:
- Курю я, что, разве не заметно? – и, достав сигарету изо рта, выдохнула дым в лицо стоящей перед ней географичке, которая то и дело чуть ли не подпрыгивала от переполнявшего её возмущения.
- Ты! Да ты!.. – пыхтела силиконовыми губами холёная учительница, сжимая ладони в кулаки.
- Что «я»? – вскинула брови Третьякова, делая очередную затяжку и спокойно выдыхая дым куда-то в декабрьский воздух.
- Ты что, бандитка малолетняя, проблем хочешь? Будут тебе проблемы, - процедила сквозь зубы географичка, и, заметив, что Лену это никаким боком не колышет, добавила: - Вот вылетит из школы твой физрук, посмотрим, как ты запоёшь… Глядишь, и по физкультуре оценочки похуже станут… Уж теперь-то мы все знаем, чем ты их зарабатывала! – самодовольно прочеканила женщина, и уже собиралась продолжить свой путь, как почувствовала, как за плечо её грубовато хватает не по-женски сильная ладонь.
- Слышишь, стой, коза, - услышала она позади себя по-мальчишески хрипловатый голос Третьяковой, не предвещающий ничего хорошего. По-прежнему стоя к ней спиной, Калерия бросила:
- Ты об этом пожалеешь, Кулёмина. Ты слишком многое себе позволяешь, тебе это с рук не сойдёт.
- Плевать я хотела на Ваши угрозы. Ещё одно слово обо мне или о Степнове в подобном тоне, и я оправдаю своё звание «бандитки малолетней». Вам ясно? – Третьякова была вне себя от той наглости, с которой эта силиконовая дура лезла в её личную жизнь. Стоп, какая ещё личная жизнь?! Абдулов – личная жизнь? Бред собачий. Но, невзирая на этот «собачий бред», Лена всё таки решила достойно ответить самодовольной училке.
- Ха, Кулёмина, ты мне угрожаешь? – усмехнулась в ответ географичка.
- Так точно, товарищ преподаватель. И мне ничего не стоит превратить свою угрозу в жизнь, поверьте мне. Если Степнова уволили, то, будьте уверены, вы меня в этой школе больше не увидите, мне просто незачем больше будет здесь находиться. – Третьякова сильнее сжала её плечо, и, наклонившись к её уху, вполголоса добавила: - Я, в отличие от вас, всё ещё кое на что способна, как женщина, и Виктор Михалыч это в состоянии оценить.
Калерия, опешив от такого заявления, повернулась и обалдевшим взглядом уткнулась в лицо Третьяковой, которая нагло ухмыльнулась в довершение своего монолога и отошла от учительницы на пару шагов и снова поднося ко рту не дотлевшую ещё сигарету.
Не выдержав подобного эмоционального давления со стороны явно психически нездоровой ученицы, Калерия молча спустилась по ступеням крыльца и зашагала в направлении школьных ворот.

- Третьякова, ты что, обалдела?! Ты зачем на территории школы куришь? Если поймают, из школы выпрут, и дело с концом, - возмущенно воскликнул Абдулов. Выйдя из школы и увидев умиротворённо выдувающую в воздух сигаретный дым Третьякову.
- Уже поймали, - хмыкнула Лена и, даже не взглянув на мужчину, продолжила свой ритуал.
- Ну ничего себе! Ну ты даёшь, мало тебе, что мен уволили, так ты ещё хочешь сама из школы вылететь? – было заметно, что Абдулов явно не в своей тарелке.
- Да плевать. Значит, тебя всё-таки уволили…- протянула Третьякова, наконец, взглянув Виталию в лицо.
- Конечно, уволили, - спокойно заявил Абдулов, - скажи спасибо, что хоть статью не припаяли.
- А что… это идея, - ухмыльнулась Лена, туша сигарету о стальные перила, - Вот пойду и накатаю на тебя заяву… Чтоб больше не лез ко мне.
У Абдулова от подобного заявления чуть было глаза на лоб не полезли, и он ошеломлённо спросил:
- Ты издеваешься?! – вытащив руки из карманов спортивных штанов, он приподнял ладони, как бы показывая своё возмущение, и добавил: - Да я… Да ты… это ты меня вынудила! Я, может быть, вообще не хотел! Просто…
-… просто бабы давно не было, вот и полез к первой попавшейся, да? – закончила за него Третьякова, усмехаясь, но в душе желая, чтобы он дал отрицательный ответ.
- Да! – Бросил в отчаянии Абдулов, но, увидев, как изменилась в лице Третьякова, тут же спохватился: - То есть нет… не знаю! Короче, Лен, я не знаю, что на меня нашло, я обещаю, что больше к тебе не прикоснусь. – Потёр виски пальцами он, пытаясь собрать разбросанные по разным уголкам мозга мысли, и опустил руки, бросив виноватый взгляд в лицо мрачной, как туча, Третьяковой.
- Иди ты в задницу со своими обещаниями, - со злостью в голосе прочеканила она, и добавила: - Всё, я домой. Если появятся идеи по поводу того, как нам выбраться отсюда, звони. Ни по каким другим поводам не вздумай появляться мне на глаза. Я всё сказала. – И, обойдя внушительную мужскую фигуру, поспешно сбежала по ступеням крыльца и, засунув руки в карманы свисающих штанов, торопливым шагом направилась домой. ~


* * *
Третьякова зашла в квартиру и, разувшись, направилась прямиком в комнату деда.
- Дедуль, привет, - поздоровалась она, снимая куртку.
Сидящий с ноутбуком Пётр Никанорович оторвался от экрана и с интересом взглянул на внучку, спросил:
- Ну что, выиграли?
- Что? Ты о чём? – сделала непонимающее лицо Лена, действительно не совсем врубаясь, о чём спрашивает её дед.
- Ну, у вас же соревнования были, - приподнял седые брови Кулёмин и в который раз подумал, что его внучка действительно перетрудилась – у неё в последнее время очень серьезные проблемы с памятью. Но сейчас она выглядела какой-то растерянной и задумчивой.
- А, ты об этом. Выиграли. – Ответила она, плюхаясь на диван рядом с дедом. – Слушай, дедуль, у меня к тебе просьба будет. Обещай, что выполнишь.
- Хм, Ленок, ну, это зависит от характера просьбы, - прищурился с улыбкой дед, не привыкший к тому, что его внучка о чём-то его просит. Обычно она всегда всё делает сама.
- Дед, это очень важно. У Виктора Михалыча квартиру затопило. Ну, там всё плавает, паркет набухает, ну и всё такое, - на ходу сочиняла Третьякова, стараясь преподносить деду информацию как можно убедительнее. – Ну, и я хотела, чтобы ты ему позвонил, и предложил у нас переночевать, пока там у него всё не высохнет. А? – с просьбой в голосе спросила Лена, скрестив пальцы на левой руке.
- Хм, - с сомнением в голосе усмехнулся дед, - А почему он мне сам ничего не сказал?
- Ну, он же гордый блин, и всё такое. Ни за что сам не попросит, ты же знаешь. – Уверяла деда Третьякова, сложив руки на груди в знак подтверждения своих слов, сделав при этом презрительное лицо.
- Да уж, в этом весь Степнов. – Вздохнув, согласился дед. – Ладно, я ему позвоню и приглашу к нам под предлогом того, что нам надо работать. Хотя, нам ведь и так надо работать. Но, в общем, позову, а там и предложу, ближе к вечеру. Договорились?
- Да, дедуль. Спасибо, ты – самый лучший, - улыбнулась Третьякова, чувствуя себя победительницей, и, поцеловав деда в щёку, поднялась с дивана и направилась к себе в комнату.

За окном было ветрено, а в уютном кафе – тепло, и Абдулов, заказав себе уже третью чашку ароматного кофе, медленно попивал его из кружки, заботливо поставленной перед ним официанткой.
Сидеть в тепле, попивая любимый напиток, само по себе предрасполагало к мыслительному процессу, чем в данный момент и занимался Абдулов – он думал. Думал о том, что неплохо было бы сейчас сидеть здесь не в одиночестве, а в приятной компании. Под «приятной компанией» в голове у Виталия почему-то подразумевался всего лишь навсего один-единственный образ. Это его пугало и грело одновременно. Почему-то осознание того, что он оказался в этом сериальном мире именно вместе с Третьяковой, дарило ему надежду на то, что что-то в его жизни изменится. Изменится в лучшую сторону. Проводив взглядом высокую длинноволосую блондинку, Абдулов, не отметив в ней ничего интересного, повертел чайную ложку в чашке с кофе и подумал, что короткая стрижка была бы лучше. И штаны другие, не такие обтягивающие, и не такие гламурные. И вот если бы ещё вот на эту кофточку толстовочку надеть сверху, то было бы вообще прекрасно. Понимая, что потихоньку сходит с ума, Абдулов оторвал взгляд от блондинки и начал рассматривать остатки кофе в чашке. От этого молчаливого созерцания его отвлёк телефонный звонок.
- Да? – взял трубку он и услышал в ответ голос пожилого фантаста:
- Алло, Витя? Здравствуй. Ты придёшь сегодня сценарий дописывать? Завтра режиссёр обещал прийти. Думаю, надо нам его заканчивать уже.
- Пётр Никанорович, я это… - замялся Абдулов, в его памяти тут же всплыли слова Третьяковой, сказанные на школьном крыльце: «Если появятся идеи по поводу того, как нам выбраться отсюда, звони. Ни по каким другим поводам не вздумай появляться мне на глаза. Я всё сказала», - Я не думаю, что мне стоит появляться у вас дома. Не думаю, что Лена будет рада меня видеть. – Решил сказать правду Абдулов.
- Скажу тебе по секрету, - слышно было, что Кулёмин перешёл на полушёпот, - Это Лена сама предложила. Так что ты не думай, что безразличен ей, я же тебе говорил, что она в тебя влюблена, а ты не веришь, про какого-то там баскетболиста мне сказки рассказываешь. Так что не выдумывай и приходи, всё, жду. – Частые гудки в трубке и полное недоумение сейчас заполнили мозг Абдулова до отказа. Что значит «сама предложила»? Третьякова сама предложила позвать его к себе домой? Бред какой-то… то гонит, то зовёт. Ну что за дьявол в кедах? Даст она, в конце концов, ему когда-нибудь хоть какое-то объяснение своего поведения? Хотя, с другой стороны – если она попросила деда, а сама звонить не хотела, значит, возможно, она жалеет о том, что послала его.
От этой мысли настроение практически мгновенно подскочило, а серость за окном уже не казалась такой нудной.
Расплатившись за выпитый кофе, Абдулов, не теряя времени зря, вышел из кафе и направился к дому Кулёминых.

- О, Виктор, проходи, - подал руку для рукопожатия пожилой писатель, и Абдулов вошёл в квартиру, разулся и направился вслед за Кулёминым в гостиную.
Третьяковой видно не было. Да, и слышно, в общем-то, тоже.
Абдулов, конечно, не горел желанием просидеть весь вечер за бумажками, но больше идти ему было некуда, и он был рад этой возможности провести вечер в нормальных человеческих условиях. Да и присутствие за стенкой Третьяковой сыграло свою роль в его охоте подольше поработать этим вечером.
Когда стрелка на часах придвинулась к девяти вечера, Виталий подумал, что пора бы и честь знать. К тому же, его пыл значительно поугас – Лена за весь вечер так и не показала носа из своей комнаты. Потерев пальцами уставшие веки, он поднялся с дивана со словами:
- Ну, Пётр Никанорович, я пойду, наверное.
Кулёмин возмутился:
- Куда? Мы ведь еще не дописали, а режиссёр будет уже завтра! Может, чайку? Выпьем, а потом поработаем ещё чуток, а? – махнул головой Кулёмин, предлагая Степнову, как ему казалось, самый выигрышный вариант.
- Пётр Никанорыч, так это… поздно уже будет. – Удивленно сказал Абдулов, хотя внутри у него была полная неразбериха – теперь он потерян в этом мирке, ему даже пойти некуда. Ну что за жизнь такая? Собственное место жительства ему неизвестно, работы он лишился, Третьякова и та – так близко, а рукой не докоснуться. Да что там – даже увидеть её у него шансов практически нет. Неужели она действительно так обиделась, что целых шесть часов даже не выходила из своей комнаты?! Блин, нужно извиниться. «Мда, дожили. Перед Третьяковой ты ещё не извинялся! Она вон тебя как послала, а ты…мямля!» - злобно нашёптывал ему внутренний голос, и по Абдулову, видимо, было заметно, что он ведёт внутренний диалог, потому как Кулёмин вернул его в реальность одной-единственной фразой:
- Вить… Ты здесь?
- А, что? Да, конечно, здесь я, здесь, - тряхнул головой он и присел обратно на диван.
- Ну, так как? Может, всё-таки останешься? А то, что поздно – это ты не переживай, у нас заночуешь. Ну как? Согласен? – дед вовсю перешел в наступление.
Абдулов был в недоумении – как удачно всё складывается… ночевать ему есть где. Но только было одно «но» - как к этому отнесётся Третьякова? Заранее предположив, что она будет в ярости, Абдулов, немного замявшись, ответил:
- Да ну, как-то неудобно…
- Степнов, ну что ты мямлишь – удобно-неудобно? А на плаву спать удобно? Ты там как спать будешь, с аквалангом, что ли? – возмущенно спросил Пётр Никанорович, решив применить главный аргумент, который был заботливо предоставлен внучкой – у него же потоп в квартире.
- Не понял. А почему с аквалангом? – оторопело уставился на деда Абдулов, не понимая, о чём тот ему говорит.
- Ну, сильно там тебя затопило-то? Ленка сказала, что у тебя там всё плавает. Вот я и думаю, как ты будешь ночевать среди этого барахла и набухшего паркета, в сырости, - покачал головой Кулёмин и вопрошающе посмотрел на потерянного Абдулова.
- А, ну да, точно, затопило, - пробормотал он, попутно думая совершенно о другом. Лена, значит, насочиняла. Интересно. Неужели пожалела? От этой мысли у Абдулова внутри начали борьбу два чувства – благодарности и чувства вины. Значит, она сжалилась над ним и подговорила деда уговорить его заночевать у них. Но почему она сама этого не сделала? Обиделась. Ну, теперь он просто обязан перед ней извиниться. И не просто извиниться, а сказать ей ещё кое-что, что может навсегда перевернуть его жизнь и, как надеялся Абдулов, отношение к нему Третьяковой. – Ладно, я останусь. Спасибо вам, Пётр Никанорович.
- Да мне-то за что? Это Ленке спасибо, если бы она мне не рассказала и не предложила, то я б и не знал ничего. Правильно она сказала, ты ведь у нас гордый, ни за что в свои проблемы других не втянешь, - с отеческой улыбкой похлопал Степнова по плечу Кулёмин, и, вставая с дивана, предложил:
- Ну, я чайник ставить пойду, а ты тут посиди пока, телевизор включи, в общем, чувствуй себя, как дома, - усмехнулся дед и покинул комнату.
Однако Абдулову до телевизора не было никакого дела. Этот «технический перерыв» он решил использовать более продуктивно – он решил пойти в комнату к Кулёминой, то бишь, к Третьковой, и, не теряя времени зря, извиниться перед ней.

Попытка достучаться до неё оказалась безрезультатной – Третьякова даже голоса не подала. Абдулов, засомневавшись в том, что за дверью вообще есть кто-то живой, нажал на ручку двери, и та почти беззвучно открылась, впуская гостя в пустую комнату.
Значит, всё это время, пока он писал сценарий с её дедом, Лены и вовсе в квартире не было? Абдулов решительно отказывался что-либо понимать. Где она сейчас и где она провела те шесть часов, которые он находился здесь? В груди что-то сжалось, и чувство беспокойства прочно поселилось у него внутри, отчего какое-то неприятное чувство в районе солнечного сплетения незамедлительно дало о себе знать. Выйдя из комнаты, Абдулов направился на кухню, с твёрдым намерением узнать у Кулёмина, куда пропала его внучка.
- Пёрт Никанорович, а где Лена? – как бы между прочим поинтересовался Виталий, присаживаясь на диванчик в углу кухни.
- А, Ленок ушла к Лере ночевать. Они там песню какую-то репетировать собирались, и она ушла ещё до твоего прихода. – Пояснил дед, заваривая чай в маленьком чайничке. – А что, соскучился, что ли? – усмехнулся Кулёмин, заметив, как помрачнел физрук.
- Ну, можно и так сказать, - пробормотал Абдулов, положив локти на стол и оперевшись на них. Ну да, конечно, размечтался, идиот – целая ночь рядом с Третьяковой, конечно! Пожалела она его… а сама смылась. Всё правильно, она всё продумала. Что тут скажешь – хитра. Вздохнув, Виталий поднял глаза и невидящим взглядом наблюдал за тем, как старый фантаст достаёт чашки и булочки из хлебницы.
Резкий звук дверного звонка мгновенно пробудил Абдулова от мрачных мыслей, и, не дожидаясь, пока Кулёмин направится открывать дверь, вскочил с дивана и, бросив:
- Я открою, - направился в коридор.

Третьякова, прошатавшись по улицам Москвы пять часов подряд, уже не чувствовала ног от усталости. Где её только сегодня не было – и в магазинах она уже побывала, и в кафе кофе выпила, и даже успела позвонить Козловой, тьфу, блин, Новиковой, и узнать, где она находится. Оказалось, что находится она далеко не дома, а точно так же шатается со Стасом по разным развлекательным заведениям типа боулинга, лишь бы только не идти домой, к «любимым» родственничкам. Значит, вариант с Лерой отпадал. Устало идя по вечерней, уже почти ночной, улице, она мечтала только об одном – поскорее оказаться дома. Однако её удерживала только одна причина. Имя которой – Абдулов. Лене совсем не улыбалось провести с этим хамлом целую ночь в одной квартире, однако, теперь у неё не было выбора – вариант с ночёвкой у Леры отпал, а противная совесть не позволяла Третьяковой оставлять Абдулова ночевать на улице, тем более, что дед уже наверняка предложил ему остаться. Поэтому Лене ничего другого не оставалось, кроме как явиться, как ни в чём ни бывало, домой и делать вид, что ничего не произошло, чтобы дед ничего не заподозрил.
Однако как только открылась входная дверь и сквозь дверной проём показалась фигура Абдулова, который неуверенно переминался с ноги на ногу и с каким-то виноватым выражением лица поздоровался:
- Привет. Ты пришла.
- Как видишь, - бросила она, стараясь не смотреть ему в глаза и изо всех сил показывая ему то, что он её совсем не интересует. Как только она расстегнула молнию на куртке, Абдулов тут же решил ей помочь, по-джентельменски снимая с её плеч чёрную куртку.
Передёрнув плечами, она тем самым сбросила его руки, и, самостоятельно сняв верхнюю одежду, стянула с себя кроссовки.
- Где ты была всё это время? У Леры? – не в силах сдержать любопытство, поинтересовался Абдулов, нервничая по поводу того, что Третьякова ведёт себя более чем холодно.
На что Третьякова, повернув к нему равнодушное лицо, ответила:
- Нет, не у Леры. Что-то ещё?
- Нет, ничего, - пробормотал Абдулов, не понимая, почему раздражение в её голосе так на него действует. Чувство вины продолжало с ещё большим аппетитом грызть его изнутри, и Абдулов направился на кухню, чтобы избежать этого холодного осуждающего взгляда.

Лена чувствовала, что долго так продолжаться не может. Да и поведение Абдулова сбивало её с толку. Как-то он замялся весь, потерял прежний боевой настрой. Впрочем, это ему не повредит – пусть на своей шкуре почувствует, каково это, когда тебе заявляют, что ты всего лишь временная развлекалочка. Чёрт, ну почему всё так? Что это за чувство, которое завладело ею сегодня в подсобке, когда она сымитировала травму? Почему ей доставляло такое огромное моральное удовольствие указывать всем преподам, что у них со Степновым интрижка? Почему ей стало так обидно от его слов, сказанных на крыльце?
Как только он направился на кухню, она задержала взгляд на его поникших плечах. И ей снова стало его жаль. Отругав себя за эту несвоевременную добросердечность, она направилась к себе в комнату.

http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-0-00000364-000-220-0


Спасибо: 40 
Профиль
Monita





Сообщение: 356
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 32
ссылка на сообщение  Отправлено: 22.05.09 23:51. Заголовок: Приветик всем!=)))пр..


Приветик всем!=)))прошу прощеия за долгое отсутствие, учёба, учёба... вот, выкладываю очередную порцию Мохито перед сном=))))


- Лена пришла, - бесцветным голосом сообщил Абдулов, возвратившись обратно на кухню, даже не обратив внимания на то, что на столе уже стоят три керамические чашки и в вазочке лежать венские булочки.
- Я так и понял, потому и поставил третью чашку, - заботливо отозвался Кулёмин, выключая закипевший чайник. – Позови её, я сейчас налью.
- Может, вы лучше сами? – осторожно предложил Абдулов, прекрасно понимая, что его появление в её комнате сейчас будет явно лишним.
- Вить, ну что ты как маленький? Иди и позови, - осуждающе посмотрел на Виталия пожилой, умудренный опытом человек, и снова отвернулся к плите.
Абдулов, собравшись с духом, встал с дивана и направился к её комнате.

- Лен, - услышала она голос позади себя. Зажженная сигарета тут же опустилась вместе с ладонью, а чуть морозный воздух, поступающий через форточку, казалось, стал ещё холоднее.
- Что? – короткий, односложный ответ.
- Пойдём, там твой дед, ну, то есть, Пётр Никанорович, чаю налил. Согреешься, - нерешительно предложил Абдулов, всё ещё стоя в дверях.
- А мне и так не холодно, - равнодушно заявила она, поднося к губам дымящуюся сигарету. Сквозь темноту, царящую в комнате, - света она так и не зажгла, - Абдулов заметил, в свете уличного фонаря, освещавшего её лицо сквозь оконное стекло, как блестят её, будто стеклянные, глаза. Щемящее чувство в груди усилилось.
- Лен, - снова позвал он её по имени.
- Ну что тебе ещё от меня надо? – закатила глаза она, выпуская серебристый дым из лёгких.
- Я хотел извиниться.
Рука, с зажатой в ладони сигаретой, замерла на секунду, но тут же продолжила свой путь по направлению к губам.
- Извиняйся.
Абдулов сделал шаг в комнату и прикрыл за собой дверь.
- Лена, прости меня за то, что я… ну, за то, что соврал тебе. – Пытался найти подходящие слова Абдулов, для него было в диковинку просить прощения у девушки, которая сама частенько провоцировала его на хамство.
Теперь Третьякова повернула к нему своё лицо, на котором даже в темноте можно было прочесть нескрываемое удивление:
- То есть, ты мне ещё и соврал? Великолепно. Выдавал себя за того, кем не являешься. Нахамил. «Первой попавшейся» обозвал. Теперь выясняется, что ещё и соврал... чего я ещё не знаю? Может быть, ты пол сменил, а до этого был женщиной, а, Абдулов? Впрочем, я уже ничему не удивлюсь, - хмыкнула Третьякова, снова отворачиваясь к окну.
- Нет, ты не поняла, - уже уверенней произнёс Абдулов, понимая, что лёд тронулся, раз уж Третьякова заговорила с ним многосложными предложениями – это был хороший знак.
- Ну, так объясни.
- Я соврал, когда подтвердил, что целовал тебя только потому, что у меня женщины давно не было. – Уже мысленно стуча головой о бетонную стену, заявил Виталий, снова делая шаг по направлению к стоящей у окна девушке.
Теперь уже рука замерла не на пути к губам, а на обратном пути. И пепел с дотлевающей сигареты небрежно рассыпался на пол. Лена замерла и внутренне напряглась, стараясь не выдавать своего волнения – вот так новость: Абдулов явно не в себе.
- А почему же ещё? – осторожно, с легким недоумением и едва заметной дрожью в голосе поинтересовалась она, уткнувшись взглядом в оконную раму, отчего её глаза ещё больше напоминали искрящийся хрусталь.
- Нравишься ты мне, Третьякова.

***

Третьякова шумно вдохнула немного прохладный воздух и хрипловатым от волнения голосом ответила:
- Ты уверен в том, что говоришь? Ты меня ни с кем не перепутал?
Абдулов нервно сжал губы, понимая, что Третьякова отказывается ему верить.
- С кем, например?
- С Кулёминой, - едва услышав его вопрос, тут же ответила Лена, не в силах больше сдерживать накопившееся напряжение, и, видимо, от этого её голос получился каким-то надорванным.
- Ты дура, да? – с отчаянием в голосе возмущенно спросил Абдулов, сжав кулаки. Ну надо же – он ей тут в чувствах признаётся, а она ему такие глупые вопросы задаёт! Он еле решился ей это сказать, весь извёлся от ожидания её реакции, а она ему тут допрос устраивает… - Причём тут Кулёмина?! Ты же прекрасно знаешь, что я всё это время знал, что ты – это ты, а не она! – мерил шагами комнату Абдулов, пытаясь найти вразумительное объяснение своему возбуждённому состоянию.
Взглянув на сосредоточенное как никогда лицо Третьяковой, смотревшей куда-то вглубь ночного дворика через окно, он замолчал и остановился, перестав расхаживать вдоль и поперёк.
- Ну что ты молчишь? – с досадой в голосе спросил он, глядя на то, как Лена безуспешно пытается поджечь новую сигарету, выбросив в окно старую, еще не до конца дотлевшую. – Тебе совсем нечего мне сказать, да? – пытаясь хоть как-то разбавить гнетущую тишину, спросил он, опустив руки и всё ещё не отводя глаз от сосредоточенного лица, в серо-зелёных глазах которого читалась паника, отсвечивающая светом уличного фонаря.
- Виталик, давай не будем сейчас об этом, ладно? – охрипшим от очередной затяжки или от чего-то ещё голосом попросила Лена, повернув, наконец, к нему лицо, на котором читалась немая просьба.
Абдулов, устав доказывать ей что-то, просто отвернулся и вышел из комнаты, чувствуя себя попросту отшитым.

Лена же, не понимая, что с ней творится, выбросила только что с таким трудом зажжённую сигарету в окно и, мимолётно взглянув в зеркало и увидев в отражении уставшие и какие-то слишком блестящие глаза, покинула комнату вслед за Абдуловым – надо идти пить чай с дедом и «учителем физкультуры», дабы не вызвать у деда никаких подозрений.

Выпивая чаю в практически полной тишине, нарушаемой только оживленными рассказами деда о предстоящих съёмках фильма, Лена и Абдулов старались друг на друга не смотреть, друг на друга не дышать. Дед, видимо, заметил это, потому как после совместного чаепития, дождавшись, пока Лена удалится в свою комнату, озадаченно спросил:
- Вить, а что это вы как воды в рты набрали, а? Что Ленка сидит как неживая, что ты какой-то смурной. Ну что на этот раз произошло?
- Это долгая история, Пётр Никанорович. – Едва заметно вздохнув, отозвался Абдулов, болтая чайной ложкой в опустевшей кружке.
- А я никуда не спешу. Выкладывай, - безапелляционно заявил Кулёмин и прислонился спиной к спинке кресла, скрещивая ноги и складывая руки на груди, всем своим видом показывая, что ждет подробного и увлекательного рассказа.
- Да тут и выкладывать, в общем-то, нечего, - усмехнулся Виталий, взглянув на заинтересованное лицо старого фантаста. – Не любит меня ваша Лена. – Чётко и ясно изложив суть проблемы, заявил Абдулов, перестав, наконец, барахтать железной ложкой о стенки керамической чашки.
- Ох, ну, опять двадцать пять, Витя! Ну что ты опять начинаешь? Любит-не любит… Ты мужик или нет? – Возмутился упадническим настроением Степнова Кулёмин.
- Ну, мужик вроде, - грустно усмехнулся Абдулов, откинувшись на спинку диванчика.
- Ну, вот если мужик, то перестань дурака валять и терпеливо жди. Она же совсем ещё молоденькая девочка, счастья своего не понимает, - утешал физрука, как мог, Кулёмин. – Она к тебе сама придёт, вот увидишь.
Абдулов посмотрел на Кулёмина, и, зная, что, даже несмотря на то, что предмет их разговора – Лена, они говорят об абсолютно разных людях, усмехнулся и встал из-за стола.
- Не придёт. Я из школы уволился.
Пётр Никанорович, вытянув от удивления лицо, спросил:
- Как так? Почему? А главное – зачем?
- Лена. – Сказал в ответ Абдулов, и, решив, что этой причины достаточно, вышел из кухни и направился в гостиную, чтобы избежать дальнейших расспросов.
- Ох уж мне эта Лена… - со вздохом пробормотал старый фантаст, - Доведёт ведь мужика.

Несмотря на консервативность ума, Кулёмин-старший был горазд на выдумки – на то он и фантаст, в конце-то концов. Поэтому креатива ему было не занимать. В том, что его внучка неровно дышит к своему учителю, он был уверен на все сто, однако он не мог и догадываться, к каким последствиям может привести внезапно посетившая его седую голову идея.

***

Лена сидела на кровати, сложив ноги по-турецки и задумчиво пилила ногти пилочкой – от отсутствия какого-либо занятия она медленно кисла и начинала думать, что неплохо было бы найти себе приключений на свою родимую, обтянутую чёрными джинсами. В комнате было прохладно, хотя форточку она закрыла уже давно. Мысли о признании Абдулова прочно закрепились в её голове и никак не хотели её покидать. Он что, издевается? Неужели он думает, что она может воспринять его слова всерьёз? Дурак, блин. Нашёл время для своих тупых выходок! Но при этом в её мозгу также всплывали его слова, которые заставляли о многом задуматься: «Причём тут Кулёмина?! Ты же прекрасно знаешь, что я всё это время знал, что ты – это ты, а не она!». Вот тут уж по спине Третьяковой проходила дрожь – а ведь он прав. Тут же перед глазами пронеслись картинки: вот они в полутёмном подъезде – он привлекает её к себе, целует, крепко прижимает, отказывается отпускать… а сегодня – пульсация в висках, необъяснимая дрожь в руках, жар, сжигающий изнутри, учительский стол, долгий поцелуй, его руки на спине, пытающиеся снять с неё широкую спортивную футболку. А потом великий облом и падение сердца куда-то вниз, и несколько пар глаз, следящих за тем, как она нервно одёргивает задранную футболку… Мелкая дрожь, прошедшая по телу, заставила Третьякову поёжиться, и она, встав с кровати, нашла в шкафу тёплый джемпер и натянула его на себя. Стало почему-то холодно, пальцы потихоньку отнимались, создавалось впечатление, что в квартире отключили отопление. А окно, открытое двадцатью минутами ранее, видимо, сказалось на температуре воздуха в комнате. Полная путаница в голове и неприятное покалывание в пальцах рук и ног заставили Лену задуматься о том, что Абдулов стал оказывать слишком большое влияние на её душевное, и, как ни странно, физическое состояние. Именно поэтому её сковал какой-то необъяснимый ужас при нечаянной мысли о том, что ей хотелось бы именно сейчас почувствовать его тёплые ладони на своих руках, на которых уже отказывались двигаться холодные пальцы.
Стало страшно. И Лена сама не могла понять, чего она боится – того, что он продолжит свои попытки или того, что он их прекратит. Сев обратно на кровать, она подобрала под себя ноги и достала мр3-плеер из сумки, надела наушники и оперлась спиной о спинку дивана, прикрыла глаза.
«Я хочу, чтобы во рту оставался честный вкус сигарет.
Мне очень дорог твой взгляд, мне крайне важен твой цвет…
Я умираю, когда вижу, точно вижу. И некому спеть,
Я так боюсь не успеть хотя бы что-то успеть…
Замороженными пальцами в отсутствие горячей воды,
Заторможенными мыслями в отсутствие, конечно, тебя.

И я застыну… Выстрелю в спину,
Выберу мину,
И – добрый вечер…
Я не нарочно, просто совпало,
Я разгадала
Знак «бесконечность»…

Третьякова со злостью выдернула наушники из ушей и выключила плеер. В голове как будто что-то переклинило, и она отшвырнула плеер куда-то в угол. Все признаки налицо. Именно сейчас, именно здесь. Замороженные пальцы и желание, чтобы он отогрел их. Заторможенные мысли и единственный способ их распутать – ЕГО присутствие рядом. Блин, ну что за фигня?! Пальцы абсолютно не слушаются, нужно срочно что-то делать. Пальцы онемели до боли, на руках появилась «гусиная кожа», и странный озноб блуждал по её телу. Тихонько выйдя из своей комнаты, она направилась в ванную – подержать руки под струёй горячей воды.
Проходя мимо кухни, Лена заметила одиноко сидящего за очередной кружкой чая деда. Тот, видимо, её не заметил, делая очередной глоток горячей жидкости. Молча пройдя в ванную, она закрыла за собой дверь и, открутив «красный» кран, с наслаждением подставила ладони под тёплую струю воды.

вам ведь есть, что сказать, правда же? ---> http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-0-00000364-000-220-0

Спасибо: 48 
Профиль
Monita





Сообщение: 359
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 32
ссылка на сообщение  Отправлено: 24.05.09 23:12. Заголовок: Кулёмин, заметив кра..


Кулёмин, заметив крадущуюся из комнаты в ванную внучку, отпил глоток из кружки с остывшим чаем и взял с комода, стоявшего по соседству, одиноко лежащую телефонную трубку.

- Ох, Вася, это никак подождать не может? Ну, ты меня совсем не жалеешь. Ну куда я сейчас пойду? – сокрушался Пётр Никанорович, держа в одной руке телефон, приложенный к уху, а в другой – кружку с холодным уже чаем.
Услышав монолог деда, Лена, вышедшая из ванной, по пути в комнату решила зайти в кухню, чтобы узнать, что же так возмутило пожилого человека.
- Ладно, ладно, не распинайся. Женщина у него. А новый купить никак нельзя? Хорошо, сейчас оденусь и принесу… - с кислой миной договорил Кулёмин и положил трубку.
- Что стряслось? На тебе лица нет, - сложила руки на груди Лена, заметив, что дед явно чем-то недоволен.
- Да вот Данилыч у меня свой коньяк оставил, дорогущий, он как раз забирал посылку из почты – ему сын его прислал из Болгарии, вот он и зашёл по пути ко мне, похвастаться. Вот и забыл. А у него вдруг свидание, женщина видите ли, придёт через полчаса, а коньяка нет! – возмущенно пробубнил дед, - Вот, теперь нести придётся. Ладно, я тогда сейчас смотаюсь к нему. – Встал со стула дед и уже собирался выйти из кухни, как Лена его опередила:
- Ты чего? Куда ты пойдёшь по темноте, один? Я сама отнесу, тем более, что тут не очень далеко, в трёх-четырёх кварталах всего. – Заявила она, - А тебя даже на такие расстояния ночью пускать нельзя. – Этот «акт заботы и милосердия» Третьякова делала не столько из-за искреннего желания помочь деду, сколько из-за возможности хоть ненадолго покинуть эту квартиру так, чтобы это не вызвало никаких недомолвок. Тем более, что одиночество вне стен квартиры, в которой она находится в опасной близости от Абдулова, должно дать ей шанс привести мозги в порядок.
- Нет, Ленок, сама ты никуда не пойдёшь. – Безапелляционно заявил дед, и, выйдя из кухни, сопровождаемый недоумевающим и усталым взглядом внучки, открыл дверь в гостиную:
- Вить, сходи, пожалуйста, с Леной на мою старую квартиру, к соседу моему, а? Я её одну не отпущу, а самому идти, сам понимаешь, не очень разумно – вот Ленка и предложила за меня сходить.
Третьякова резко отлепилась от стены и взглянула на деда уничтожающим взглядом: что он творит?!
- Дедуль, я сама прекрасно дойду, не надо мне спровожда…
- Так, одна ты ночью никуда не пойдёшь, а с Виктором Михалычем я за тебя спокоен. Вить, сходишь, а? – не дав договорить внучке, прервал её Кулёмин.
В дверях гостиной показался уставший и немного растерянный Абдулов. Лена отвернулась, чтобы не встречаться с ним взглядом. В районе желудка противно заныло.
- Ну, раз уж надо, тогда, конечно, схожу, - едва заметно вздохнул он, опершись о дверной косяк и бросив обречённый взгляд на Третьякову, которая, ни сказав больше ни слова, молча направилась в свою комнату за курткой.

Продуманный Кулёмин, пока его обожаемые чада одевались, налил в старую пустую бутылку от коньяка чайной заварки и залил водой. Получилось вроде бы натурально.
Усмехнувшись про себя, он вынес бутылку из кухни и протянул её уже обувшемуся Степнову. Лена завязывала шнурки на белых в чёрную полоску кедах и шумно дышала – было заметно, что вся эта ситуация ей явно не по душе.
Когда со шнурками было, наконец, покончено, сладкая парочка покинула квартиру, закрыв за собой дверь.

Выйдя из подъезда, Третьякова быстро зашагала по направлению к дому, где Кулёмина с дедом жили в прошлом году. Адрес она прекрасно помнила, ещё со съёмок первого сезона, так как в этой квартире и у того подъезда было снято немало сцен.
Абдулов заметил, как резко рванула Третьякова, и понял, что она не хочет с ним говорить и потому убегает.
- Третьякова, куда летишь, притормози, - спокойно сказал он, задетый тем, что она демонстративно убегает от него, показывая, что его присутствие рядом с ней более чем нежелательно.
Лена ничего не ответила, однако, скорость немного сбавила.

Абдулов не стал продолжать разговор, точнее, монолог, и молча зашагал рядом, замечая боковым зрением, как Третьякова изредка бросает на него косые взгляды из-под чёлки. Но теперь он решил не навязывать ей своё общение – не хочет – не надо. Пусть сама решает. Надоело уже делать шаг и натыкаться на непонимание и полный неадеквата взгляд. Равнодушное, как ему казалось, лицо просто добивало его – никогда ещё его так не задевал подобный игнор со стороны женщины. Однако, её реакция всё же не была ему до конца понятна – ведь не просто же так она отвечала на его поцелуи сегодня в подсобке, когда уже знала, что он – Абдулов, а не Степнов. А сейчас она вдруг вся закрылась, заперлась в себе, и каждая его попытка прочесть что-нибудь в её глазах или голосе заканчивалась неудачей. Повесив на запястье пакет с бутылкой «конъяка», он засунул руки в карманы и выдохнул в морозный воздух. Легкие клубы пара вырвались из его рта, и он увидел боковым зрением, как Лена достает из кармана сигарету. Ну сколько можно курить?!

Третьякова не знала, куда деться от этой напряжённой тишины. Оцепенение внутри неё потихоньку перерастало в колкое нытьё, и Третьякова взглянула на Абдулова – тот шёл вполне спокойно, ничто на его лице не говорило о его внутреннем состоянии. Вот ведь что значит – актёр. Скрывать истинные эмоции и чувства – его работа. Так же как и играть их. Вот именно поэтому она боялась поверить ему. Но сильнейшее притяжение так и манило её, призывало разрушить этот несуразный барьер, который они оба воздвигали друг между другом вот уже второй год.
И по-прежнему ледяные пальцы нащупали в кармане пресловутую пачку, и, даже несмотря на то, что курила она совсем недавно, Лена по инерции достала из неё сигарету.

- Хватит курить, - спокойный и, казалось бы, бесстрастный голос справа от неё. Ей показалось, или в его голосе действительно какое-то раздражение?
- Тебя забыла спросить, - истолковала по-своему его слова Третьякова и чиркнула зажигалкой.
- Ты же только недавно курила. – Продолжал гнуть своё Абдулов, стараясь как-то удержать эту словесную нить, ведь ему так хотелось говорить с ней. Тишина просто резала его без ножа.
- Да что ты пристал? Хочу – курю, не хочу – всё равно курю. – Буркнула она в ответ, понимая, что он прав, и, впервые за эти два дня с отвращением взглянула на зажатую между пальцев сигарету. Просто нервы. Однако тушить и выбрасывать сигарету она не спешила – иначе Абдулов может подумать, что она его послушалась. Ещё чего.
- Вот именно. – Ответил он, отвернув лицо и продолжая смотреть на дорогу.
Лена уже почти поднесла сигарету к губам, как её рука остановилась:
- Что значит «вот именно»? – не понимая, что он имеет в виду, осведомилась на, повернув лицо в его сторону.
- А то и значит, - ответил он, по-прежнему не глядя на неё, - Упрямая ты. Если что-то решила заранее, то продолжишь делать так, даже если изменишь к этому своё отношение. Глупо.
- Это неправда. – Хмыкнула в ответ Лена, опустив, однако, руку с сигаретой. – Ты намекаешь на то, что я изменила к тебе своё отношение? И, даже несмотря на это, продолжаю вести себя, как и раньше? – Догадалась она. Хотелось застать Абдулова врасплох этим вопросом, чтобы он понял, что она прекрасно понимает, о чём он. Сигарета как бы невзначай выпала из рук, и Третьякова была этому только рада.
- Заметь – не я это сказал, - усмехнулся он, повернув наконец к ней лицо.
Третьякова остановилась. Возмущение нарастало. Заметив, что она отстала, остановился и Абдулов.
- Чего застыла? Идём, - равнодушно бросил он, смотря в её чем-то рассерженное лицо.
- Никуда я не пойду. – Заявила она, не понимая, что на неё нашло. – Пока ты мне не объяснишь, зачем пытаешь вывести меня из себя. Ты мне безразличен. – Но глаза говорили о другом. И Абдулов заметил это. По лицу Третьяковой было заметно, что она пытается убедить в сказанном скорее саму себя, чем Абдулова.
- Ну-ну, продолжай, - произнёс он, продолжая внимательно вглядываться в её лицо. Ему становилось всё интереснее наблюдать за тем, как она старательно строит из себя «плохую девочку». Её поза говорила сама за себя – руки в карманах, левая нога отставлена в сторону, а полный негодования взгляд, упирающийся прямо ему в глаза довершали старательно создаваемый образ.
- Ты мне никто. Ты был никем, ты им и остался. И между нами никогда ничего быть не может, я к тебе ничего не испытываю, понимаешь? И хватит уже мне мозг пудрить, - рубила сплеча Третьякова, понимая, что врёт, но что она ещё могла ему сказать? Сказать иное – значит изменить самой себе, и заодно признаться себе, что дала слабину, сдалась, влюбилась.
- Правда? – Немного нервно усмехнулся Виталий, - А сегодня в подсобке ты думала иначе… Или у тебя просто мужика давно не было и ты бросилась на первого попавшегося? – отплатил он ей той же монетой, что и давеча она ему.
- Думай как хочешь. – Сузила глаза Лена, отвернув лицо в сторону. События сегодняшнего дня вызвали в ней настолько противоречивые эмоции, что она боялась, что просто не сумеет их скрыть, и он прочтёт всё это по её взгляду.
- И тебе было неприятно? – Продолжал допрос Абдулов, старательно выискивая на её лице хоть одну эмоцию.
- Мне было противно, - напропалую врала Ленка, понимая, что играет с огнём.
- А вот в это я не верю, - хмыкнул Абдулов, понявший, что всё, что сейчас говорит Третьякова – всего-навсего попытка побольнее уколоть его самолюбие, чтобы он не мог заметить того, как она волнуется.
- Ну и дурак. – Повернув к нему лицо, бросила Третьякова и снова отвернулась.
- Предлагаю проверку. – Вытянув спину, и чуть размяв затекшие мышцы, предложил Абдулов, по-прежнему стоя напротив Лены, которая тут же с удивлением взглянула на него.
- Какую ещё проверку?
- Обыкновенную. – Спокойным голосом заявил Абдулов, глядя на то, как на её лице проступает всё более выраженное недоумение. И он решил пойти ва-банк: – Ещё один поцелуй. Если тебе будет неприятно или противно, я навсегда от тебя отстану, и ты больше никогда меня не увидишь. Идёт?
Третьякова заметно растерялась. И тут с её губ чуть было не слетел вопрос, за который она готова была убить себя тут же, на месте.
- А если…
Но Абдулов, расплывшись в довольной улыбке, закончил за неё:
- А если понравится?
- Ну, предположим, - недовольно стиснув зубы, пробурчала Третьякова, - Хотя, это маловероятно. Скорее небо на землю упадёт.
Абдулов самодовольно хмыкнул.
- Ну, а если понравится, то мы вместе выпиваем эту бутылку коньяка, разумеется, на брудершафт, и ты даёшь мне шанс. Ну что, по рукам?
И Лена, мысленно проклиная неистовое желание оказаться во власти его теплых рук, прищурившись, взглянула на него и ответила:
- По рукам.

* * *

В глазах Абдулова тут же загорелся какой-то едва заметный огонёк и он, решительно схватив Третьякову за руку, потянул куда-то по направлению к ближайшей многоэтажке.
- Ты чего? Куда ты меня тащишь? – оторопело возмутилась Лена, искренне не понимая, что он делает.
- Увидишь, - бросил в ответ мужчина, ещё крепче сжав её руку, опасаясь, что она сделает попытку вырваться.
Но Третьякова сейчас была не в состоянии даже пытаться. К вискам резко прихлынула кровь. К вискам, к щекам, в голове, казалось, не осталось ни одной мысли, кроме одной – это просто безумие какое-то!
Наконец, достигнув двери подъезда, Абдулов открыл её, и легонько подтолкнул Третьякову вовнутрь.
Оказавшись в тёмном подъезде, она слегка передёрнулась – стало как-то не по себе. Всё происходящее начинало смахивать на какой-то дешёвый фильм ужасов. Но, почувствовав, как сзади на её талию ложатся тёплые и чуть подрагивающие мужские руки, она, чуть вздрогнув, расслабилась, ожидая, что же будет дальше.

Ну вот. Она вся - целиком в его власти. Она сама дала ему разрешение на поцелуй. Теперь нужно сделать так, чтобы она об этом не пожалела. Волнуясь, как семнадцатилетний пацан, Абдулов одернул себя, напоминая себе, что он - мужчина в конце концов, и должен применить весь свой опыт для того, чтобы у Третьяковой и мысли в голове не возникло о том, чтобы остановить его.
Опустив злосчастный пакет с «коньяком» на пол, он положил сначала одну, а затем и вторую ладонь на её талию, почувствовал даже сквозь куртку, как по её телу пробежала легкая дрожь, и, чуть сжав пальцами тонкую ткань куртки, а заодно и талию Третьяковой, подошёл ещё ближе.

Лена, казалось, перестала дышать. Сердце хотело выпрыгнуть из груди от предвкушения и страха одновременно. Она знала, чего боится – она боится, что ей понравится. А ещё больше боится, что он это заметит. Почувствовав, что он подошёл практически вплотную, она замерла как вкопанная и почувствовала его пальцы на своей шее, легонько отодвигающие волосы с плеч и шеи. Едва ощутимый его горячий выдох где-то в районе затылка и тёплые губы, нежно прикасающиеся к коже. От этого прикосновения всё тело будто бы взбунтовалось – по нему растеклась пугающая тёплая волна и проникла в каждую клеточку её тела. В висках запульсировало, а его губы, медленно и мучительно передвигающиеся от тыльной стороны шеи к подбородку сводили с ума и мешали ей попытаться установить хоть какой-то контроль над ситуацией. Чуть приоткрыв губы, она приподняла подбородок и нашла своими ладонями его ладони у себя на животе, сомкнувшиеся и прижимающие её к мужскому телу.
Когда, казалось, мучительная сладость стала невыносимой, она была уже готова буквально умолять Абдулова поцеловать её, губы подрагивали и просто горели, будто призывая его прекратить пытку и исполнить задуманное.
Но он, видимо, и не собирался останавливаться на достигнутом. Почувствовав её ладони поверх своих, он опустил их чуть ниже, плавно спускаясь к бедрам. Всё так же с удовольствием целуя её светлую, чуть загорелую кожу, он не мог заставить себя оторваться, хотя чувствовал, что Третьякова уже явно на пределе. А и сам он, что греха таить, просто мечтал целовать её губы и держать её в своих объятиях, как можно крепче.

Наконец, Лена, чувствуя, как начинают предательски дрожать руки, а закрытые веки непроизвольно подрагивать, немного срывающимся шёпотом попросила:
- Поцелуй меня.
Виталий, будто спохватившись, резко оторвал губы от её шеи и, одним движением ладоней развернув её к себе, накрыл её губы своими. Мгновенная волна жара пронеслась по телу, и он, исследуя её спину и что-то чуть ниже её нетерпеливыми ладонями, почувствовал, как Лена с готовностью отвечает на поцелуй, будто ждала этого уже настолько долго, что больше сдерживаться просто не могла. Она обхватила ладонями его шею и привстала на цыпочки, стараясь быть ещё ближе к нему. Забывая, что нужно дышать, они оба судорожно урывали крохотные кусочки воздуха в те доли секунд, когда их губы отрывались друг от друга хотя бы на миллиметр.
Частое и сбивчивое дыхание совершенно отключило работу мозга, и поэтому, почувствовав как руки Абдулова настойчиво сжимают её поясницу, Третьякова уверенно потянула вниз застёжку его куртки, совершенно не понимая, зачем это делает – ведь они находятся в подъезде. Он, в свою очередь, тоже не остался в долгу – его руки уже тоже умело справлялись с «молнией» на её куртке.
И только когда обе куртки уже валялись на полу, они, видимо, поняли, что это их неожиданное «раздевание» ни к чему не приведет, в силу их местонахождения, и Лена, будто пишибленная кирпичом, свалившимся с какой-нибудь крыши, отодвинулась от Абдулова, немного оторопело глядела в его лицо, читая в нём ту же растерянность, непонимание и какое-то умиротворение.
- Кажется, упало. - Неуверенно пробормотала она, отвернувшись от него и подняв с пола свою куртку.
- Ну ничего, поднимем, - сглотнув, ответил Абдулов, видя, что Третьякова явно не в себе.
- Я не о куртке. – Всё так же загадочно пробормотала она, выпрямляясь, и, по-прежнему стоя к нему спиной, начала натягивать на себя куртку, даже не отряхнув её от пыли.
- А о чём? – совсем запутался Абдулов, начиная сомневаться в том, что Третьякова вообще нормально воспринимает всё происходящее и происходившее полминуты назад.
- Я сказала, что скорее небо на землю упадёт, чем мне понравится. Так вот, оно, кажется, упало. – Задумчиво и немного смущённо сказала она и, повернувшись к нему лицом, протянула расплывающемуся в довольной улыбке Абдулову его куртку.

с огромным нетерпением жду вас здесь ---> http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-0-00000364-000-220-0

Спасибо: 55 
Профиль
Monita





Сообщение: 361
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 33
ссылка на сообщение  Отправлено: 25.05.09 23:33. Заголовок: Приветики=)) читаем...


Приветики=)) читаем....

Надев на себя куртку, продолжая всё это время разглядывать немного растерянно оглядывающую свои кеды Третьякову, Абдулов поднял с пола брошенный на произвол судьбы пакет с «коньяком» и, усмехнувшись, спросил:
- Где коньячок пить будем? Прямо здесь, что ли?
- Какой коньячок? – подняла на него удивленные глаза Лена, и было заметно, что его вопрос застал её врасплох, видимо, она о чём-то размышляла.
- Ну, мы ведь договаривались… - Протянул с укоризной в голосе Абдулов, - Если тебе понравится, то мы выпиваем этот коньяк, и ты даёшь мне шанс. Тебе ведь понравилось?.. – с надеждой в голосе спросил он, опасаясь, что Третьякова может вывернуть всё это так, будто бы она – начальник, а он – дурак.
- Я ведь уже сказала, - пробормотала Лена, снова взглянув на свои кеды, подпирая пятой точкой холодную стену подъезда.
На что Абдулов, замечая, что она, как пятнадцатилетняя, жмётся и почему-то смущается, что просто невероятно удивляло его, ответил:
- Будем считать, что я не расслышал. Не повторишь? – подошёл ближе он и упёрся правой ладонью в стену слева от её лица.
- Ну, вот зачем? – вздохув, подняла, наконец, на него глаза Третьякова, стараясь не отводить взгляда от прищуренных по-наглому глаз мужчины.
- За надом, - отозвался он, - или ты мне соврала?
- Ничего я не соврала. – Снова пробурчала Третьякова, устав от этой бесполезной словесной дуэли, смотря на первую ступеньку, ведущую на первый этаж.
Абдулов, устав от её бессмысленной нерешительности, отлепил руку от стены и, взяв пальцами её подбородок, повернул её лицо к себе, и, оказавшись на расстоянии нескольких сантиметров от неё, вполголоса спросил:
- Тебе понравилось?
- Понравилось, - бегая взглядом по его лицу, не имея возможности спрятать глаза, в открытую призналась Третьякова, чувствуя, как противно подкашиваются колени.
- Чем докажешь? – почти шёпотом произнёс Виталий, изо всех сил стараясь помочь ей перешагнуть через тот барьер, который их разделял – она сама ещё ни разу не показала, что его симпатия к ней – взаимна. И теперь он предоставлял ей такую возможность, чтобы она, наконец, перестала вести себя, как несмышлёный подросток, которого обманом заставляют целоваться в темном подъезде.
И его план, кажется, удался. Лена, не медля ни секунды, потянулась к его губам и прикоснулась к ним, подарив ему первый, настоящий, признательный поцелуй.
Абдулов мысленно приказал себе не увлекаться, чтобы не переходить разумные границы, по крайней мере, пока она сама этого не захочет.
Наконец, оторвав свои губы от его губ, Третьякова подарила ему бонус к поцелую – легкую, искреннюю улыбку, которую он не так часто видел по отношению к себе.
- Ну как, убедительно? – уже с былой уверенностью, с улыбкой осведомилась она, глядя в его блестящие глаза, улавливая в его взгляде что-то ранее не знакомое, что-то новое, немного сбивающее с толку, но почему-то безумно приятное.
- Вполне, - улыбнулся он, всё ещё не отодвигаясь от неё, наслаждаясь тем, что на её лице, наконец, начали проступать настоящие эмоции, постепенно просачивающиеся сквозь натянутую маску равнодушия. – Так где коньяк пить будем? – повторил он свой вопрос. На что Третьякова, усмехнувшись, ответила:
- Как бомжи, на лавочке под забором, прям здесь, возле подъезда.
- Бомжи такой коньячище вообще не пьют, - улыбнулся в ответ Абдулов, - Он стоит, наверное, дофига и больше. – Наконец, отодвинулся от неё на какое-то расстояние он и рукой поманил за собой, мол, идём отсюда.
- Кстати, а что дед скажет по поводу того, что мы выпьем коньячок-то? – Ухмыльнулась Лена, отлепляясь от стены и двигаясь вслед за Абдуловым, выходящим из подъезда и придерживающим дверь, чтобы она вышла вслед за ним.
- Вот как выпьем, тогда и будем над этим думать, - бодро отозвался он и, будто бы так было всегда, взял её ладонь в свою руку, и они зашагали в сторону кафе, располагающегося неподалёку.

В зале было полно народу, и молодую пару, вошедшую внутрь, вряд ли кто-то мог заметить.
Найдя свободный столик, мужчина усадил девушку на мягким диванчик, а сам сел напротив, на не менее мягкий стул.
Молодой официант тут же подошёл к паре, севшей за столик, и подал меню.
Однако мужчина, открыв его, но даже не взглянув, закрыл снова, попросил:
- Две рюмки, пожалуйста. Да, и лимон нарежьте, пожалуйста.
Официант, почему-то нисколько не удивившись странному заказу, отошёл от столика.
Лена, с удивлением взглянув на Абдулова, спросила:
- А разве у них не запрещено со своими напитками? Ведь две рюмки ты заказал, а выпить не заказывал.
- Потому что эта папка с меню теперь стОит больше, чем если бы я заказал бутылку вина, - ухмыльнулся Абдулов, доставая доверенную дедом бутылку «дорогущего» коньяка.
- Так ты ему что ли деньги в меню положил? – усмехнулась Третьякова, откидываясь на спинку дивана, - Эх ты, взятка – это нехорошо, - уже во всю улыбалась она, глядя на то, с каким довольным и важным видом смотрит на неё Абдулов, изучая каждое её движение, будто видит ей впервые в жизни.
- Эх, Третьякова, всему-то тебя надо учить, - притворно вздохнул он, - это называется не «взятка», а «хорошие чаевые», и законом не карается, - улыбнулся в ответ на её улыбку он и повернул голову в сторону барной стойки, откуда должен был появиться официант с их «заказом».
- Приму к сведению, - усмехнулась она и направила взгляд в ту же сторону, что и Абдулов. Но, как только она это сделала, то тут же подорвалась с сидения дивана. Абдулов заметил это, и удивленно спросил:
- Ты чего?
Лена, отвлекшись на него, снова метнула взгляд в сторону барной стойки, он не увидела там того, что заметила секундой ранее, и снова опустилась на диван.
- Да так, ничего, показалось. – Потерла переносицу пальцами она, решив, что от переизбытка эмоций за сегодняшний день, у неё начались галлюцинации.
К столику уже подошёл официант, поставил перед ними две рюмки и нарезанный лимон и без лишних слов удалился, оставляя странную парочку наедине.

Абдулов разлил коньяк по рюмкам, наполнив их всего наполовину, и, взяв свою рюмку, встал с кресла и, подойдя к Лене, опустился рядом на диван. Заметив её немного удивленный взгляд, он пояснил:
- Ну, так ведь удобнее на брудершафт пить, - ухмыльнулся он, - Или ты забыла про своё обещание?
- Ничего я не забыла, - ухмыльнулась в ответ Третьякова и послушно взяла в руку рюмку с чуть прозрачной коричневой жидкостью. – За что пить будем?
- За мохито, - усмехнулся Абдулов, посмотрев в лицо Лены, на котором уже проступило недоумение.
- Пить коньяк за мохито – логика так и бросается в глаза, - притворно закатила глаза Третьякова, замечая, как улыбается Абдулов, явно собирающийся пояснить ей смысл своих слов.
- Логика здесь, между прочим, самая что ни на есть железная, - поучительно сказал он, всё ещё держа в руках рюмку с «горячительным» напитком. – Мы здесь оказались именно из-за того мохито, в ресторане. Я в этом просто уверен. – Он на секунду замолчал, вглядываясь в её уже посерьезневшее лицо, - И если бы не он, нас бы здесь не было. И мы бы не были…вместе? – Абдулов, сам поняв, что изложил основную мысль, но в слишком корявой форме, немного замялся и тут же продолжил: - Или ты хочешь выпить за что-то другое?
- Нет, - немного ошарашенная его словами, поспешила ответить Лена, понимая, что сейчас услышала нечто из ряда вон выходящее – Абдулов вроде как предложил ей быть вместе. И это его «вроде как» одновременно и обескуражило и обрадовало Третьякову – всё-таки то, что между ними происходило за эти последние дни – не просто так. – Выпьем за мохито, - чуть улыбнулась она, и протянула ладонь, сжимающую рюмку, к его ладони. Две руки переплелись, и, наклонившись друг к другу, Лена и Виталий осушили свои миниатюрные «бокалы». Абдулов, видимо, первый заметил подвох:
- Это же не коньяк, - растерянно пробормотал он, едва проглотил выпитую жидкость.
- Плевать, - неожиданно заявила Третьякова, и, придвинувшись к мужчине ещё ближе, прикоснулась к его губам. Тот, видимо, потеряв всякую ориентацию во времени и пространстве, одной рукой поставил пустую рюмку на стол, а другой уже крепко прижимал к себе Лену, которая нежно и аккуратно целовала его, а вкус поцелуя настойчиво напоминал ему привкус крепкого, хорошо заваренного английского чая…

- Учись, Абдулов, - усмехнулась Третьякова, оторвавшись от его губ и прочитав в его взгляде немного рассеянное удивление. – После того, как выпил на брудершафт, нужно не о содержимом рюмки говорить, а целовать! – В прежней манере подколола его она, на что он, ухмыльнувшись в ответ, сказал:
- Ну, ты в своём репертуаре. Такой ты мне нравишься, - и медленно провёл рукой, всё ещё прижимающей Лену, по её спине внизу вверх и обратно.
- Ну, дед, конечно, постарался. Интересно, а зачем он всё это провернул? – сказала Лена, даже не пытаясь высвободиться из его обьятий.
- Наверное, за тем же, зачем и я, - услышала она голос откуда-то справа от себя, отчего внезапно вздрогнула и почувствовала, что Абдулов тоже занервничал. Подняв взгляд, она увидела то, отчего буквально десять минут назад у неё в груди резко подпрыгнуло сердце.
- Ты? – Подскочила с дивана она, поравнявшись ростом с молодым человеком в барменском прикиде.
- А то вы не догадывались, - снисходительно провел взглядом с Третьяковой на Абдулова и обратно он, и добавил: - И, видимо, не зря провернул.
- Да ты вообще понял, что сделал? Я чуть не свихнулась, когда сюда попала! – в привычной манере начала возмущаться Третьякова, вспомнив, сколько неприятных моментов ей пришлось пережить за всё то время, пока она адаптировалась в этом мире. Странно, но Абдулов сидел, как ни в чём не бывало, и только наблюдал за тем, как она заводится. – Виталик, а ты чего молчишь? – повернулась к нему она, заметив, что он даже не пытается устроить разборки этому пацанчику, который продолжал спокойно и с легким задором в глазах смотреть на её возмущенное лицо и спокойное лицо Абдулова.
- А что я? Меня всё устраивает, - ухмыльнулся он. А внутри у Абдулова сейчас бушевала стихия – он чувствовал, что не может заставить себя захотеть вернуться в реальный мир, тот мир, из которого они с Третьяковой по счастливой (теперь ему казалось, что это именно так), случайности (а случайности ли?) они попали сюда. Он боялся только одного – что с возвращением обратно сказка разрушится, или вовсе окажется сном. Разум подсказывал, что здесь явно попахивает шизофренией, но Абдулов понимал, что он либо сошёл с ума, либо это всё действительно происходит на самом деле. И во втором он даже не сомневался.
«А ведь меня, собственно, тоже», - пронеслось в голове у Третьяковой, отчего она, отмахнувшись от некстати вплывшей мысли, продолжила:
- Я одного не понимаю – как нам теперь отсюда выбраться? И сможем ли мы выбраться? – Лена сама не верила, что говорит сейчас подобные бредовые вещи. Засунув руки в карманы брюк, она немного растерянно оглядела паренька, который всё ещё спокойно изучал взглядом сладкую парочку.
- Здесь я вам не помощник. Это всё от вас самих зависит.
- Ты издеваешься? – Возмутилась Третьякова, по инерции достав руки из карманов, - Ты ведь нас сюда засунул? Вот и доставай тоже ты! Ты ведь можешь? И вообще, кто ты? – Вспомнив, что абсолютно не знает кто этот человек, и почему он решил вот так вот с ними пошутить, спросила Лена, искоса взглянув на Абдулова, который с интересом наблюдал за их беседой.
- Я – бармен. И всё, что я могу – это предложить вам выпить. – Со стеклянным выражением лица заявил парень.
- Ну, тогда принеси нам что-нибудь, - с раздражением в голосе бросила Третьякова, возмущенная подобным спокойствием со стороны парня, и плюхнулась обратно на диван, складывая руки на груди.
- И чего ты на него накинулась? – спросил Абдулов, как только Лена уселась рядом и откинулась на спинку дивана.
- Да просто меня взбесило то, что он вот так вот легко управляется с чужими судьбами. – Надула губы она, и, как ребенок, сидела с недовольным видом и смотрела куда-то себе на живот.
- Тебя что-то не устраивает? – осторожно спросил Виталий, борясь с искушением обнять её покрепче и поцеловать – сейчас он ждал её ответа.
- Да нет, меня всё устраивает. Просто я думаю… а что, если бы всё обернулось совсем не так? – Задумчиво пробормотала она, повернув к Абдулову лицо и прочитав на его лице какое-то опасение.
- Но ведь не обернулось же, - примирительно улыбнулся он, обнимая её за плечи.
Заметив, что к их столику направляется официант, неся на подносе почему-то один бокал, Лена и Виталий оторвали спины от дивана и сели ровно, ожидая узнать, что же приготовил им их дружище-бармен.
Поставив на столик перед обескураженной парочкой бокал, наполненный коктейлем из рома Бакарди, содовой и мяты с лаймом, из которого торчали две чёрные трубочки, официант тут же удалился.
- И почему меня это не удивляет? – закатила глаза Лена, взглянув на одиноко стоящий на столе бокал мохито. – Зажал, собака. Нервы нам потрепал, да ещё и мохито всего один приготовил.
- Лен, - улыбнулся Абдулов, видя, что Третьякову явно снова заносит от избытка событий, произошедших за этот сумасшедший день, - Давай просто выпьем, а?
- Ну, давай, что нам ещё остаётся, - усмехнулась она и, наклонившись над бокалом, обхватила губами изящную тонкую пластиковую трубочку. Абдулов последовал её примеру, и, оказавшись на расстоянии нескольких миллиметров друг от друга, они одновременно потянули уже любимый обоими алкогольный напиток.

- Девушка…девушка! Вы живы или как?! – услышала как сквозь сон Лена, чувствуя, как кто-то энергично тормошит её за плечи. Открыв один глаз, она тут же подскочила на месте, больно ударившись о низкий потолок автомобиля. В дверном проёме машины на неё испуганно смотрела полная мужская физиономия, от которой несло чем-то жареным.
- Адрес будем называть, или как? – ухмыльнулся таксист, подозревая, что юная барышня выпила лишнего и попросту отрубилась в его машине, как только её пятая точка коснулась мягкого сидения.
- Что? Какой адрес? – Тряхнула головой Третьякова, соображая, что снова сходит с ума. Но, как только в её голове выстроилась более или менее связная логическая цепочка, она пулей вылетела из машины, бросив только:
- Уже никакой.
В голове у неё сейчас билась всего одна мысль: «Только бы не приснилось, только бы не приснилось…». Открыв дверь кафе, она на всех парах влетела внутрь, направляясь туда, где видела Абдулова в тот вечер в последний раз – к барной стойке.

Чуть придя в себя, Абдулов почувствовал, как правый висок противно пульсирует, а макушка упирается в холодный кафель.
Решительно ничего не понимая, он подскочил с холодного пола мужской уборной, и взглянул в зеркало – в отражении на него смотрел он сам, только одетый так, как в тот вечер, когда он впервые выпил с Третьяковой тот самый «мохито»… Чёрт. Мысли тут же начали выстраиваться в последовательный ряд: коктейль, беспамятство, странная жизнь в течение трёх дней, и ощущение какого-то потустороннего блаженства, когда он прикасался губами к губам такой противной и такой притягательной девушки. А потом снова коктейль. И теперь…что он тут делает? Вернулся? Спохватившись от озарившей его мысли, Абдулов пулей вылетел из уборной, попутно думая только об одном: «Только бы не приснилось, только бы не приснилось…».

Буквально врезавшись в барную стойку, Третьякова чуть не сбила с её поверхности не до конца наполненный бокал мохито с двумя чёрными трубочками, торчавшими из смеси льда и мяты. Но тут же её взгляд упал на что-то белое, придавленное дном бокала. Достав из-под бокала сложенный вчетверо листок бумаги, она развернула его и прочла: «Иногда несовместимое может оказаться совместимым. И это легко проверить – если бы вы друг другу не подходили – коктейль бы не подействовал. А если бы вы что-то сделали неправильно там, где оказались – он бы не вернул вас обратно. Знаю, что вы хотели бы спросить – сон ли это был? Отвечу: и да, и нет. Так или иначе, это один сон на двоих. А одинаковые сны снятся только тем, чьи судьбы неразрывно связаны друг с другом». Повертев листок в руках, Третьякова улыбнулась и, оторвав взгляд от ровно написанных строчек, подняла глаза. Странно, но то, что они тут же столкнулись с взглядом взволнованно блестящих голубых глаз, её ничуть не удивило.
- Привет, - чуть хрипловатым от волнения и безумной сухости во рту голосом поздоровался Абдулов, гадая, кто перед ним – та Третьякова, которая с презрением глядела на него и старательно выводила из себя или та, которая смотрела на него влюблёнными и растерянными глазами всего несколько минут назад, если, конечно, всё это было на самом деле.
Ничего не сказав в ответ, она просто молча протянула ему записку.
Пробежав по строкам глазами, Абдулов поднял удивлённый взгляд на Лену:
- Значит, не приснилось?
- Значит, нет. – Улыбнулась в ответ Третьякова, беря в руки бокал, одиноко стоящий на барной стойке. - Хочешь?
На что Абдулов, прикоснувшись ладонью к её талии, провёл по ней снизу вверх, и, заметив, что в её серо-зелёных глазах зажглась какая-то новая, ранее ему неведомая искра, ответил:
- Ты ещё спрашиваешь?


***К О Н Е Ц***

скажете что-нибудь напоследок? ---> http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-0-00000364-000-240-0

Спасибо: 50 
Профиль
Monita





Сообщение: 366
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 34
ссылка на сообщение  Отправлено: 28.05.09 17:01. Заголовок: 200 по встречной


Автор: Monita
Название: 200 по встречной
Рейтинг: R
Пэйринг: ВАЛТ
Жанр: RPF, Romance, немного Action
Статус: окончен
Все события данного фика являются плодами больной фантазии автора=)

первая часть фика здесь: http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-2-0-00000451-000-0-0-1245362754
продолжение фика здесь: http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-2-0-00000500-000-0-0-1245441477

благодаря стараниям Александры (Fimerry), у этого фика тоже появилась обложка! Спасибо тебе, Сашуль!


Спасибо: 20 
Профиль
Monita





Сообщение: 367
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 35
ссылка на сообщение  Отправлено: 28.05.09 17:05. Заголовок: Добрый день всем! Эт..


Добрый день всем! Это снова я=) моя графомания продолжается, выкладываю сюда вот уже пятый фик...
Надеюсь, вам будет интересно.
В любом случае, тапков и помидорков жду вот здесь ---> http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-20-00000364-000-240-0

Итак:

Машины проносились по трассе, будто поток электронов – молниеносно, не позволяя даже хорошенько себя рассмотреть. Или это только казалось пяти задорным девчонкам, находящимся сейчас в серебристой «десятке», которая на всех газах неслась по широкой дороге в направлении Москва-Тверь.
- Лен, ты больная, - с расширяющимися от ужаса глазами протянула высокая стройная блондинка, сидящая на боковом от водителя кресле. Три девчонки, сидящие на заднем сидении, дружно закивали в подтверждение её слов.
- Лер, не ссы в компот, и без тебя солёный, - закатила глаза ещё одна блондинка, спортивного телосложения, чьи руки сейчас покоились на руле. – Нас, пока что, ни один гаишник не остановил, так что умолкни, пожааалуйста, хоть на минутку. – Добавила она, поворачивая руль вправо, отчего машину слегка занесло, и девчонки одновременно покачнулись в левую сторону.
- Третьякова, ты дууура! Скорость сбавь! У тебя же даже прав ещё нет! – Уже на повышенных тонах воскликнула Лера, смотря на водителя-самоучку уже не просто с ужасом, а с неподдельным возмущением в глазах.
- Ладно, ладно, всё, не кипятись, - сделала повинующееся выражение лица Третьякова, сбавляя скорость до ста десяти километров в час.
Всё-таки они опаздывали, а этот скандалист-режиссёр уже устроил их продюсеру головомойку однажды за то, что они не сдали вовремя диск с записью обещанного саундтрека. А так как сейчас их обожаемый Сережа Мильниченко был за границей по очень важному делу, то этой весёлой компашке под замысловатым названием «Ранетки» пришлось самим везти трек «Мальчишки-кадеты», записанный специально для третьего сезона увлекательного молодёжного сериала «Кадетство», который вот уже больше года с таким успехом покорял российского зрителя, на съёмочную площадку, в Тверь, чтобы по окончании съёмок, которое уже было не за горами, монтажёры могли наложить качественный звук.
И, когда предприимчивая и вроде бы неглупая солистка Лерка Козлова предложила сама отвезти злополучный диск, она и предположить не могла, что их басистка Елена Николаевна Третьякова предложит самолично подбросить их в Тверь, где проходили съёмки сериала.
Вспомнив про себя слова Третьяковой, сказанные в тот момент: «Да я же уже как Шумахер, мне брат так и сказал. Это же Серёга научил меня водить, - с гордостью в голосе заявила Третьякова, крутя на указательном пальце серебристые ключи от авто родного брата Сергея, - и тачку свою на пару дней покататься дал, навык отработать. Так что домчу с ветерком!», Козлова вздохнула и сильнее вжалась в кресло – её терзали смутные сомнения, что ещё пара таких виражей в исполнении Третьяковой – и ремень безопасности уже не спасёт.
Через несколько минут на горизонте показался въезд в город, и все «ранетки» вздохнули с облегчением, уже здесь-то бояться было нечего, Лена вряд ли станет гонять по улицам незнакомого города. Хотя… Это же Третьякова. Ведь не просто же так они менее, чем за полтора часа домчали до Твери, вместо того, чтобы два часа еле тащиться в автобусе. Хотя для их желудков это, пожалуй, был бы более предпочтительный вариант.

- Так, ну, вроде бы, здесь, - задумчиво пробормотала Лена, складывая карту и подъезжая к парковке возле небольшого желтого старинного здания. Как назло, места было очень мало, и пришлось поставить машину кое-как, при этом загородив проезд черной «Тойоте», стоявшей в глубине парковочной площадки.
Наконец, после полутора часов экстремальной езды, девчонки ступили на твёрдую земную поверхность и тут же почувствовали невероятное облегчение.
- Если я ещё когда-нибудь соглашусь прокатиться с Ленкой, лучше сразу убейте меня чем-нибудь тяжёлым и, желательно, по голове, - всё ещё с возмущением пробубнила Лерка, поднимая пятую точку с пассажирского сидения и ставя ноги на твёрдый и такой милый сердцу асфальт.
- Молчала бы уж, Козлова, тебе ещё обратно со мной ехать, - с дьявольскими нотками в голосе усмехнулась Третьякова, сделав злорадное выражение лица.
– Ну, что, пойдёмте на съедение этому, ну, как его… Арланову, кажется, - предложила Аня, девочка с отливающим бордовым оттенком волос, засунув тоненькие руки в карманы белых брюк двадцать пятого размера.
- Пойдёмте, - подхватила рыжеволосая Женя, и девочки направились в здание.



Спасибо: 69 
Профиль
Monita





Сообщение: 370
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 35
ссылка на сообщение  Отправлено: 28.05.09 22:43. Заголовок: И снова я=) как и об..


И снова я=) как и обещала, прода на сон грядущий...


- Я ещё раз повторяю, - устало повторил режиссёр, было заметно, что он уже на пределе, - Артур, ты должен сделать вид, что ты счастлив, а не что у тебя трусы в задницу врезались! Ну, соберитесь вы, наконец, ребят, ну последние же серии доснимаем, уже эфирные сроки поджимают! Ещё раз, - дал команду он оператору, махнув рукой.
- Серёг, ну, я пойду, - услышали подошедшие к режиссеру девчонки, заметив, как к нему подошёл высокий брюнет, в строгом костюме бежевого цвета.
- Да, Виталик, иди, пока я не сошёл с ума и ещё на тебя не наорал заодно, - вздохнул Арланов, закатив глаза. - Эти гаврики из меня скоро всю кровь выпьют.
- Ох, Серёг, я это от тебя слышу каждый день, - усмехнулся мужчина в костюме, засовывая руки в карманы идеально скроенных брюк. – Ты же в этих мальчишках души не чаешь, нахваливать не устаёшь. А сейчас просто настроение плохое, вот и срываешься. Я же уже привык, - снова усмехнулся он, ловя на себе взгляд ухмыляющегося режиссера.
- Давай, иди уж, психолог блин, - усмехнулся он, заметив сбоку от себя пять совершенно прелестных, как ему казалось, барышень. – О, девчонки, Ранетки! Ну что там у нас с саундом? – Как-то даже радостно спросил он, без малейшего намёка на возмущение по поводу того, что они задержали доставку диска. И, тут же повернув лицо ко всё ещё стоявшему возле него голубоглазому брюнету, сказал ему: - Абдулов, ты можешь идти, чего стоишь? Девчонки понравились? – Усмехнулся режиссер, заметив, как великолепная пятёрка дружно заулыбалась.
- Ну, конечно, такая красота не может не понравиться, - подмигнул безумно обаятельный брюнет девчонкам и уже собирался уходить, как услышал позади себя:
- Абдулов, только костюм не забудь переодеть. Тебе бежевый не идёт, - прищурив глаза, со смешком сказал Арланов, по привычке подкалывая коллегу.
- Спасибо за заботу, - усмехнулся в ответ Виталий, и, даже не посмотрев на прощание в сторону симпатичных девчонок, удалился восвояси.

- Ой, а по-моему, ему очень даже идёт костюмчик, - прищурила блестящие карие глаза Лера, мечтательно глядя вслед обаятельному актёру.
- Не, нифига, - скривила лицо Третьякова, скептически осматривая спину удаляющегося мужчины, - ему бы треники какие-нибудь, кроссовки, олимпийку… тогда ещё было бы ничего. – Сказала она, складывая в характерном жесте руки на груди.
- Ой, ну, ты, как всегда, треники-кроссовки, прям формула настоящего мужчины, - закатила глаза звонкоголосая барабанщица, совершенно не обращая внимания на сидящего в полуметре от них режиссера, который, казалось, совсем забыл о пресловутом саундтреке и думал над чем-то.
- Девчонки, - шикнула на них Аня, невысокая ритм-гитаристка, пихнув локтем в плечо рослую басистку. – Диск отдавать будем или как? Или мы сюда мужиков обсуждать приехали?
- А, ну да, - будто бы опомнилась Козлова, и, отвлекая режиссера от каких-то мыслей, достала из кожаного рюкзачка упаковку с диском, протянула её ему: - Сергей Витальевич, вот диск, Серёжа не смог вам его сам привезти, он в Лондоне сейчас, вот, мы сами вам его привезли. Извините, что задержали! – как обычно, сделав безумно сожалеющие глаза и потупив взгляд, пролепетала девушка, прекрасно зная, как действуют её «штучки» на мужчин.
- Да-да, конечно, молодцы, девчонки, - улыбнулся им Арланов, забирая из рук симпатичной барабанщицы блестящую коробочку с диском. - Я вам тогда позвоню, как съёмки закончим!
- Зачем? – удивленно подняла брови рыженькая Женя.
- Как это зачем? – в свою очередь удивился режиссёр, - Сообщу, когда и где будет вечеринка.
- Какая вечеринка? – всё ещё не понимающим голосом переспросила Лера.
- Ну, вечеринка, посвящённая окончанию съёмок сериала! Вы что, не в курсе? Это ведь вы нам саунды записывали? Или у нас есть ещё одна группа под названием «Ранетки»? – подмигнул обалдевающим девчонкам Арланов.
- Никак нет, товарищ режиссёр, - лучезарно улыбнулась ему Козлова, которая тут же прямо засветилась вся от предвкушения крутой тусовки.
- Ну, вот и ладушки, - довольно заключил Арланов и, добавив: - Ну, ладно, девчонки, я бы с вами ещё с удовольствием побеседовал, но, как видите, без меня тут никак, - махнул он головой в сторону трёх мнущихся от усталости на площадке «мальчишек-кадетов».
- Ой, а что это у того, светленького, такое лицо, будто у него трусы в заднице застряли? – неожиданно спросила Третьякова, по привычке ляпая то, что пришло ей в голову, не задумываясь о последствиях. Остальные ранетки, привыкшие к такой особенности характера своей басистки, проглотили рвущиеся наружу смешки.
- О, ну а я что говорил? – победно заключил Арланов, с благодарностью взглянув на свою «единомышленницу». – Есть ещё здравомыслящие люди на этой площадке…
- Ну, мы, это, пойдём. До свидания, Сергей Витальич! - поспешила распрощаться с режиссером Козлова, пока Лена ещё чего-нибудь не ляпнула, и все девчонки дружной толпой направились к выходу.

- Не, Лен, ну ты даёшь, кинокритик, блин, - усмехаясь, вышла из здания Лерка, болтая из стороны в сторону кожаным рюкзачком, держа его в руке всего за одну лямку.
- Ой, ну, блин, нашла, к чему придраться, я просто озвучила то, что видела, - хмыкнула Третьякова, выходя следом, придерживая дверь для хрупкой Ани, идущей сзади.
- Он на тебя с таким восхищением посмотрел, будто ты Америку открыла, - усмехнулась Наташа, соло-гитаристка, выходя вслед за Рудневой.
- Зависть – плохое чувство, - хмыкнула снова Лена, и направилась к парковке.

Увидев, как какой-то мужик в чёрном пальто крутится возле её «десятки», Третьякова уже была готова сказать ему пару ласковых, но, едва подойдя к машине, поняла, в чём дело.
- Чёрт, ну что за баран поставил эту дохлятину тут?! – услышала она знакомый голос, раздающийся, видимо, изо рта этого самого мужика, стоящего спиной к ней, а лицом – к её машине.
- Избушка-избушка, повернись ко мне передом, к моей тачке – задом, - с нескрываемым недовольством в голосе прочеканила Лена, замечая, как мужская фигура медленно разворачивается к ней. «Моя тачка – дохлятина?! Я – баран?!». И, даже несмотря на то, что дохлятина-то вовсе не «её», а брата, Третьяковой овладело чувство праведного гнева за свою любимицу, на которой она целых две недели осваивала навыки вождения.
- Так это - Ваша машина? – с нескрываемым удивлением протянул мужчина, опираясь рукой на капот серебристой «Лады». Третьяковой почему-то резко стало холодно от ледяного блеска холодных голубых глаз, изучающих её с каким-то недоумением и теперь уже нескрываемым интересом.
- Наша, - хмыкнула она, заметив, что мужчина, видимо, продолжать свою тираду не намерен. – Не знала, что к баранам теперь на «Вы» обращаются, - усмехнулась она, доставая ключи из кармана. – Вы не позволите? – Спросила она, пытаясь обойти мужчину, чтобы открыть дверь автомобиля.
- Извините, - пробурчал он, отлепив ладонь от серебристого капота, и направился в сторону злополучной чёрной «Тойоты», стоящей прямо за «десяткой», которой Третьякова по «счастливой» случайности перегородила проезд.
Сев, наконец, за руль, Лена отогнала автомобиль, и, поставив его прямо на середину парковочной площадки, позволила «Тойоте» выехать из ряда. Иномарка медленно проезжала практически вплотную к видавшей виды «десятке», и Лена, сидя за рулём, заметила чуть насмешливую улыбку за приспущенным стеклом в окне, и холодный блеск голубых глаз ещё раз заставил её поёжиться – видимо, сегодня нужно было надеть куртку потеплей.

тапки жду здесь, очень уж не хочется босиком ходить! ---> http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-0-00000608-000-0-0-1243537448


Спасибо: 71 
Профиль
Monita





Сообщение: 373
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 36
ссылка на сообщение  Отправлено: 31.05.09 01:19. Заголовок: Доброго времени суто..


Доброго времени суток=)))) вот, решила выложить проду,в половине третьего ночи вдруг приспичило=))) читаем)))

а вот тут ---> http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-0-00000608-000-0-0-1243537448 ---> комментируем=))


Как только чёрная «Тойота» скрылась из виду, а Третьякова успела согреться от волны непонятного холода, к «десятке» уже прискакали остальные ранетки и открыли двери в салон.
- А это что, тот мужик был, ну, который в костюме? – заинтересованно осведомилась Козлова, залезая на переднее сидение, позабыв о том, что собиралась сесть на заднее, от греха подальше.
- Ага, умник, блин, - хмыкнула Лена, заводя машину.
- А чего он тебе говорил, а? – с характерной хитринкой во взгляде поинтересовалась Анька с заднего сидения.
- Спросил, как пройти в библиотеку, - бросила Третьякова, всё ещё недовольная этой малоприятной беседой. Почему-то, после разговора, да и вообще, столкновения с этим человеком у неё на душе почему-то стало как-то нехорошо. Один взгляд этих голубых, будто ледяных, глаз, действовал на неё опустошающе, будто забирал из неё все силы и эмоции, как только соприкасался с её взглядом. Передёрнувшись, как от холода, Лена крутанула руль в сторону, разворачивая машину к выезду с парковки. Впереди их ждали ещё полтора часа пути в Москву.

Вот уже неделю «Ранетки» усиленно репетировали, а Козлова – мечтала о грядущей тусовке с «чуваками из шоу-биза», и уже в который раз за эти семь дней ждала телефонного звонка. Однако, его почему-то всё не было, и звонкоголосая барабанщица то и дело вздыхала и жаловалась подругам на жизнь и «несправедливость этого мира».
Мильниченко уже вернулся из Лондона, где договаривался об их, ранеток, участии в молодёжном рок-фестивале. И вот, в одно прекрасное субботнее утро, их обожаемый продессер наконец принёс им радостную весть:
- Сегодня в девять, в ночном клубе «Devil Corp» нас всех ждут наши друзья-кадеты, - с довольным выражением лица сообщил Мильниченко, листая папку с какими-то бумагами, договорами и текстами.
- Йеес! – победно заключила Лерка, сжимая ладонь в кулак, - Сегодня будем тусить!
- Блин, я не смогу, - хмуро отозвалась Третьякова, снимая ремень бас-гитары с плеча и кладя её на колонку.
- Почему? – удивлённо взглянул на неё продюсер, - Вам же на этой вечеринке выступить надо!
- Да знаю я, но я не думала, что это сегодня будет, - оправдывалась светловолосая басистка, - Мне брата на вокзал отвозить в половине восьмого. Он в Польшу едет, к бабушке. А кроме меня его отвезти некому.
- Блин, Лен, ну ты как всегда, не понос, извиняюсь за выражение, так золотуха! – Сложил руки на груди Сергей, откинувшись на спинку стула и посмотрев на рослую девушку, присевшую на массивную колонку и вытянувшую ноги в оранжевых кедах. – Ну, что поделаешь, позже подъедешь тогда. Ваше выступление всё равно в одиннадцать, так что, думаю, ты успеешь.
- О’кей, я буду гнать, как сумасшедшая, но успею, - улыбнулась во все тридцать два Третьякова, уже предвкушая гонку по ночной Москве.
- Я тебе устрою «гнать»! У тебя прав ещё даже нет, Лена! А я тебя потом из ментовки доставать не буду, - покачал головой Мильниченко, заметив вспыхнувший азарт в глахах девушки. Но этот азарт тут же поугас, как только она услышала его последние слова.
- Ладно, уже и пошутить нельзя, - пробурчала Третьякова, поднимая зад с колонки и снова беря в руки гитару – сегодня им предстояли еще долгих три часа репетиции.

- Блин! Ну что за… - Метал громы и молнии Виталий, осматривая под капотом содержимое своей любимицы, которая упорно не хотела трогаться с места. Хорошо хоть, что машина заглохла не посреди оживлённого шоссе, а всего лишь навсего возле вонючего «Макдональдса» в центре Москвы. Наручные часы показывали бездвадцати десять, на улице уже давно стемнело, а его самого уже вот как сорок минут ждали на вечеринке, посвященной окончанию съёмок «Кадетства». И самая соль была в том, что до клуба-то осталось ехать всего каких-нибудь двадцать минут, а его «красотка» упорно не хотела заводиться.
Закрыв капот, Абдулов с раздражением достал мобильник из кармана пальто и набрал знакомый номер.

Третьякова мчалась по ночной Москве, казалось, превышая скорость звука. Цветные и мигающие витрины магазинов проносились мимо неё незамеченными. Жажда скорости и адреналин в крови зашкаливали, когда она вдыхала в лёгкие этот скоростной воздух, просачивающийся сквозь приспущенное стекло.
Вообще-то Третьякова страстно любила жизнь и все её составляющие. Но сегодня была одна вещь, которую Лена искренне ненавидела – светофоры. Светофор – это такой противный «ломатель кайфа», премерзкая вещица.… И, встретив очередного «ломателя кайфа» у себя на пути, с неудовольствием сбросила скорость и постепенно остановилась.
Красный свет снова сменился зелёным, и Лена с удовольствием нажала на педаль газа. Машина тронулась с места, но не разогналась настолько, насколько этого хотелось бы её «хозяйке». А произошло это потому, что в свете фар отчётливо была заметна вытянутая где-то впереди рука.
Снова затормозив, Лена остановилась. Дверь со стороны пассажира открылась, и Третьякова услышала в полутьме голос, показавшийся смутно знакомым:
- В «Дэвил Корп» по пути?
- Ещё как по пути, - настороженно отозвалась Лена, пытаясь разглядеть лицо потенциального попутчика. – Садитесь. – За свою безопасность Третьякова не боялась – навыки кикбоксинга и долгие годы занятий другими видами спорта не прошли даром и придавали девушке уверенность в своих силах. Однако почему-то от этого голоса у неё пробежали едва заметные мурашки, отчего ей снова показалось, что она слишком легко одета.
Как только новоявленный пассажир уселся на переднее сидение справа от неё и повернул к ней лицо – Третьякова поняла, откуда помнит этот голос и это чувство холода, резко пробегающее по спине.
- О, знакомые всё лица, - удивлённым, но каким-то довольным голосом протянул мужчина, слегка улыбнувшись своей спасительнице.
- Лица-то может быть и знакомые, да вот мы-то с Вами друг другу не представлены, - едва взглянув в его сторону, отвернула лицо обратно Лена, посмотрев прямо перед собой сквозь лобовое стекло на дорогу, но не трогаясь с места.
- Ну, так это легко исправить, - заявил мужчина, протягивая большую и, видно сразу, сильную ладонь слегка нескладной девушке, сидящей за рулём с каким-то безразличным выражением лица. – Виталий Абдулов. Думаю, профессию мою вы знаете.
- Знаю. – Повернула к нему лицо Лена. И снова немного насмешливый и даже какой-то снисходительный взгляд холодных голубых глаз, зрачки которых были чуть расширены от слабого освещения в салоне автомобиля, заставил её едва заметно сглотнуть. Однако, несмотря на непонятное внутреннее состояние, Лена чуть улыбнулась в ответ:
- Елена Третьякова. Думаю, о моём роде деятельности вы тоже в курсе. – И пожала мужскую ладонь. «Странно, почему у обладателя таких холодных глаз такие тёплые ладони?» - глупая и несвоевременная мысль посетила блондинистую голову девчонки-сорванца в кедах, и она, чтобы хоть как-то разбавить немного напряженную атмосферу знакомства, сказала:
- Ну, нас там вроде как ждут.
- Ну, так чего же мы ждём? – удивлённо поинтересовался Абдулов, всё ещё рассматривая спортивную девушку, которая выглядела как дикий строптивый зверёк, который всегда всё сделает по своему, и, как ни старайся, ни за что невозможно угадать, чего можно ждать от него на этот раз.
- Ждём, пока Вы пристегнётесь, - чуть махнула головой, приподняв остренький подбородок, Лена, указывая на ремень безопасности, который покоился справа от мужчины.
- А зачем? – усмехнулся Виталий, не планируя даже прикасаться к гладкому чёрному ремню. – Нам же всего ничего ехать осталось.
- Ну, моё дело - предложить, - чуть прищурив глаза, снова посмотрела перед собой Третьякова, усмехаясь, - Значит, поехали. – И надавила на педаль газа.
Как только автомобиль резко подорвался с места, а Виталий покачнулся в пассажирском кресле, он понял, о чём говорила его «спасительница» - он готов был поклясться, что как только машина тронулась, в глазах у его попутчицы появился какой-то странный блеск, и от этого мужчине стало не по себе.

Вот уже пять минут Виталий сидел, боясь шелохнуться, вжимаясь глубже в мягкое пассажирское кресло.
- Лена, а вам не кажется, что вы немного превышаете скорость? – настороженно спросил он, удивленный лихачеством молодой особы, непринуждённо держащей руки на руле, с каким-то особым азартом в глазах исследуя взглядом дорогу сквозь лобовое стекло. В её блестящих глазах отражались огни ночной Москвы, горящие и тут и там, и Виталий был удивлён тем, с какой увлечённостью девушка смотрит на дорогу и делает незамысловатые легкие движения, управляя автомобилем. Третьякова проигнорировала заданный вопрос, но, боковым зрением уловив на себе пристальный взгляд попутчика, отозвалась, не поворачивая к нему головы, продолжая по прежнему наблюдать за дорогой, даже не думая сбросить скорость хотя бы до ста десяти километров в час:
- Виталий, а я, вас, кажется, предупреждала – пристегнитесь.
- Не в этом дело, - хмыкнул Абдулов, по прежнему даже не протягивая руку к ремню, - А если нас остановят? Штраф выпишут. У вас документы-то хотя бы, надеюсь, есть при себе? – Вопросительно продолжал смотреть на Третьякову Виталий. В этой лихачке было что-то такое. И это не укрылось от его внимания. Холодная, язвительная, и, судя по скорости автомобиля, абсолютно безбашенная девушка запомнилась ему ещё тогда, на парковке, когда окрестила его «избушкой».
- А у меня их вообще нет, - беспечно отозвалась Лена, положив локоть левой руки на окно автомобиля.
- Чего нет? – Непонимающим взглядом посмотрел на неё Виталий, - документов? Доверенности? Прав?
- Ни документов с собой нет, ни доверенности. А прав у меня вообще нет, - усмехнулась Третьякова, крутанув руль вправо, чем подарила своему пассажиру ещё одну порцию адреналина, выстрелившую в кровь в тот момент, когда машину чуть занесло на повороте.
Сердце пропустило один удар, а может, и не один, и Абдулов, с трудом собрав разбросавшиеся при встряске мысли в кучу, уже ошеломлённо спросил, впиваясь взглядом в завороженное скоростью лицо девушки:
- Т-то есть как нет? Совсем?
- Совсем, - хмыкнула Лена, с удовольствием замечая, что Виталий нервно сглотнул, и добавила: - Я просто ещё не успела их получить. Мне же восемнадцать только. А машину я водить и так умею. Вот пойду скоро в автошколу, сдам все экзамены, и получу. – Убежденно заявила Лена, начиная сбрасывать скорость перед светофором.
- Сомневаюсь, - буркнул Виталий, отворачивая лицо к окну. «Мда, таких поездочек у меня ещё не было».
- Вы что-то сказали? – сделала вид, что не расслышала, Лена, которая в который раз отметила про себя, что ей нравится вселять неуверенность в этого мужчину. Это была как бы её маленькая месть за его неприлично холодные голубые глаза.
- Говорю, обязательно получишь, - хмыкнул в ответ Абдулов и снова вжался в сидение, так как, минув очередной светофор, серебристая «десятка» снова набрала скорость.

Вся съёмочная группа уже вовсю развлекалась, дав все необходимые интервью, и Арланов, поговорив с Абдуловым по телефону и узнав, что у того сломалась машина, сумел-таки прикрыть его перед журналистами. Странно, почему представители СМИ заинтересовались этим актёром? Он ведь играл далеко не главную роль в этом сериале. Однако чем-то он их зацепил, судя по тому, с каким оживлением интересовались его персоной «акулы пера».

Буквально через десять минут после того, как отчалила основная масса журналистов, главная дверь клуба открылась, впуская высокого, хорошо сложенного брюнета и спортивную высокую, немного мальчуковатую блондинку.

- Удачного вечера, - бросила Лена, как только они зашли в клуб, ей не терпелось поскорее избавиться от общества человека, в присутствии которого у неё по телу пробегал колючий озноб. Не просто мурашки, а именно холодок. Смесь новизны и опасности. Уже отойдя на шаг от этого непонятного мужчины, Третьякова уже во второй раз за вечер почувствовала эту удивительно тёплую ладонь на своём запястье, удерживающую её. Повернувшись, она вопросительно посмотрела в лицо обладателю этой ладони.
- Спасибо за помощь. Может быть, пересечёмся, - непонятный, какой-то многозначительный взгляд голубых глаз в серо-зелёные, и снова холодок по спине.
- Сомневаюсь, - пользуясь тем, что в клубе шумно, пробормотала Лена, высвобождая руку.
- Вы что-то сказали? – с едва заметной усмешкой в голосе переспросил Абдулов.
- Говорю, обязательно пересечёмся, - хмыкнула Лена и исчезла в толпе.


Спасибо: 66 
Профиль
Monita





Сообщение: 376
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 36
ссылка на сообщение  Отправлено: 31.05.09 21:58. Заголовок: Ну, эт снова я=) доб..


Ну, эт снова я=) добрый вечер)) вот, большая прода сегодня на ночь)))

заглянете на огонёк? ---> http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-0-00000608-000-0-0


Лена безуспешно пыталась найти глазами в толпе хоть кого-нибудь из ранеток, но они будто сквозь землю провалились. Зато нашёлся Мильниченко.
- Лена! – услышала она позади себя, обернулась.
- О, Серёж, а где девчонки?
- Готовятся к выступлению, ты где пропадаешь? Я думал, ты раньше приедешь, - видно было, что Мильниченко на нервах.
- Ну, мы же договорились. Выступление всё равно в одиннадцать, - спокойно заявила Третьякова, после чего устремила взгляд на сцену и с ужасом для себя отметила, что четыре ранетки уже выходят на сцену, настраивать инструменты. – Не поняла… - С недовольством в голосе протянула она.
- В том-то и дело! Время выступления перенесли, чтобы вас успели заприметить, пока все журналисты не ушли. Нам же нужен пиар, Ленок! – Скороговоркой произнес Сергей, стараясь как можно быстрее и с минимальными потерями подготовить только что явившуюся «дольку» яблока к выступлению.
- Ясно. – Сделала недовольное выражение лица Лена, складывая руки на груди. – Что играем первым?
- «Мы - ранетки», разумеется. Потом по плану «Она одна», и, на закуску, «Мальчишки-кадеты», как бы завершающий штрих. О’кей? – Скорее утверждая, чем спрашивая, сказал мужчина, на что Лена, хмыкнув:
- А у меня есть выбор? - удалилась на сцену, к девчонкам.

Виталий дал вот уже четвёртое интервью, и, удивлённый таким оживлённым вниманием к своей персоне, направился к барной стойке – выпить чего-нибудь.
Заказав виски со льдом, он почувствовал, как сзади на его плечо ложится чья-то рука и тут же услышал голос Арланова:
- Ну что, Виталик, сработались мы с тобой, дай Боже каждому, - добродушно усмехнулся режиссёр, садясь напротив Абдулова на высокий стул. – Хочешь ещё поработать под моим покровительством? - ухмыльнулся он, заказывая и себе порцию виски.
- Ну, если предложишь, то я подумаю над этим, - усмехнулся в ответ Абдулов, протягивая руку к только что поставленному перед ним бокалу с горячительным напитком.
- Ну, считай, предлагаю. Мы тут с Муруговым кое-что перетёрли.… В общем, мы собираемся замутить ещё один проект, по типу «Кадетов», только с девчонками. Как тебе идейка? – прищурился режиссёр, кладя локоть на барную стойку. Абдулов, услышав его слова, поморщился, отпивая из своего бокала, и ответил:
- Ну, как тебе сказать, - неопределенно протянул он, - Опять в ту же реку и снова на третьестепенную роль… что-то не хочется распыляться, ты уж извини, - извиняющимся взглядом посмотрел на Арланова Виталий и снова глотнул виски.
- А если я специально для тебя роль напишу? Одну из главных мужских. Как тебе? – заискивающе улыбнулся Арланов, понимая, что раз уж у журналистов возник такой повышенный интерес к персоне Абдулова, то это - неспроста, и следует ковать железо, пока горячо.
Абдулов удивленно взглянул на коллегу и поинтересовался:
- А с чего это вдруг такие жесты? Что-то в лесу сдохло? Серёг, ты извини, но мне это кажется странным, после такой незначительной роли. – Хмыкнул Виталий и поставил бокал на барную стойку.
- Ну, считай, что я рассмотрел в тебе величайший талант современности, - ухмыльнулся Арланов, глотая виски из своего бокала. – Ну, так что?
- Пришлёшь сценарий, - усмехнулся Абдулов, бросив взгляд на сцену, где уже вовсю отжигали «Ранетки».
- Я знал, что мы поймём друг друга, - подмигнул Арланов, вставая со стула. – Ну, ты развлекайся, а я пойду, ещё кое-кого обрадую, - и направился куда-то вглубь зала.


«Ветрам назло, ветрам назло, ветрам назло – всем ветрам назло…» - отзвучали последние аккорды, и под бурный шквал аплодисментов довольные девчонки покинули сцену клуба.
Лена чувствовала невероятный прилив адреналина в крови – такие ощущения она испытывала только в двух случаях – когда они с девчонками выступали, и когда она садилась за руль.
Но выброс этого взрывоопасного гормона в кровь начался с удвоенной силой, когда она, усевшись вместе с девчонками на мягкий кожаный диван клуба, услышала от сияющего, как начищенный самовар, Мильниченко невероятную новость:
- Ну что, звёзды вы мои, угадайте, про кого теперь сериал снимать будут? – потирая руки, довольный как котяра, спросил он, оглядывая ранеток всех по очереди.
- Ну, нам-то откуда знать, - хмыкнула Женя, немного уставшая после выступления, чуть прикрывая глаза.
- А что, опять саунд мы записывать будем? – оживлённо поинтересовалась Аня, казалось, ничуть не уставшая.
- Ага, и не один, а много-много-много саундов, дорогие мои, - ещё шире улыбнулся Мильниченко, с удовольствием глядя на непонимающие лица девчонок. Выдержав крохотную паузу, он, убирая руки с груди, заявил: - Про вас сериал снимать будут, про вас!
- Чееего? – ошарашено протянула Третьякова, отлепляя спину от дивана.
За ней подтянулись и остальные «ранетки»:
- Что, серьёзно? – расширившимися глазами посмотрев на продюсера, пролепетала Лерка.
- Серьёзней некуда, - улыбнулся Сергей, довольный произведённым эффектом. – Уже завтра начнёт писаться сценарий. А вам останется только одна формальность – пройти кастинг. Но, - увидев, что девчонки не на шутку взволновались при слове «кастинг», добавил: - это, опять же говорю, формальность. Вы понравились генеральному продюсеру, так что фильм будет.
- Офигеть, - только и смогла произнести Лена, прежде чем им принесли заказанные коктейли.

Проболтав с девчонками уже почти полчаса, и порядком устав от постоянных обсуждений их будущей актёрской карьеры, Третьякова, сославшись на то, что в зале душно, встала с дивана и направилась к выходу из клуба - подышать свежим воздухом.
Выйдя на улицу, Лена огляделась – вокруг не было никого, кроме одинокой фигуры, стоящей впереди спиной к ней, в трёх-четырёх метрах от неё, и пускающей сигаретный дым в ноябрьский, уже почти декабрьский, воздух.
Сейчас, когда адреналин в теле постепенно растёкся по венам и немного поутих, Третьякова чувствовала какое-то опустошение, а мужская фигура, пускающая колечки дыма, разбередила старые раны – Лене резко захотелось последовать её примеру, но этого позволить не могла – ровно два месяца назад она бросила курить. Внезапно появившееся ноющее чувство в районе солнечного сплетения и отчётливый сигнал-просьба мозга о крохотной порции никотина, запах которого сейчас мучительно проникал в ноздри и сладко щекотал Третьяковские нервы, заставили её сделать несколько шагов к мирно стоящей фигуре и произнести:
- Извините, а ещё сигареты не найдётся? – затоптав выползшую из глубины подсознания совесть, попросила Лена. Курящая фигура обернулась, и Третьяковой тут же почему-то расхотелось курить – новый выброс адреналина в кровь уже компенсировал чуть было возникшую потребность в никотине.
- О, Лена, это Вы. А Минздрав, между прочим, предупреждает, - усмехнулся Виталий, не без удовольствия отмечая, как растерянно смотрит на него девушка, явно не ожидавшая увидеть его на этом месте. Сигарета, которую он держал в руке, дотлевала, но он не обратил на это внимания.
- Знаю-знаю, - хмыкнула Третьякова, отводя взгляд в сторону. Поёжившись, она потеплее прижала к себе ткань куртки, и добавила: - Лучше бы Минздрав предупреждал, что курить лучше «Парламент», а не «Приму». Ведь от того, что он предупреждает, что «курение опасно для нашего здоровья» ещё больше хочется курить, - снова хмыкнула она, чувствуя на себе пристальный взгляд голубых глаз.
- А, запретный плод сладок, да? – догадался Абдулов, усмехнувшись.
- Ещё как, - усмехнулась в ответ Лена, и, сделав над собой усилие, подняла взгляд и взглянула в глаза мужчине. – А что Вы курите? – поинтересовалась она, пытаясь рассмотреть сигарету в руках Виталия.
- «Кэпитан Блэк», - отозвался Абдулов, выбрасывая сигарету в урну. – Лена, у меня к Вам предложение.
- Какое? – удивленно приподняла брови Третьякова, провожая взглядом сигарету в её последний путь.
- Давайте перейдём на «ты»? – улыбнулся Виталий, изучая взглядом серьёзное лицо девушки.
- Хм, давайте, - усмехнулась Лена, её начинало забавлять подобное «общение». Да и вообще, этот мужик - интересный тип, наверное, все актёры такие.
- Вот и славно. Да, и, кстати, здорово выступили, - сказал Абдулов, собираясь направиться в клуб, и спросил: - Ты пойдёшь? – указал взглядом на дверь.
- Пойду, - ответила она, засовывая руки в карманы, и они вместе вернулись в помещение клуба.

Войдя в клуб, Лена заметила, что ранетки всё так же о чём-то щебечут в дальнем углу, и желание включаться в эту изматывающую беседу у неё не было. Поэтому, когда Виталий, подумав секунду, сказал ей:
- Может быть, выпьем чего-нибудь? – она, не раздумывая, согласилась. Тем более, что этот тип заинтересовал её – ей был незнаком подобный стиль общения и леденящий взгляд, который вроде бы отталкивал, но никак не хотел позволить ей отойти слишком далеко. И, подчинившись какому-то внутреннему призыву, Лена направилась вслед за мужчиной.

- Два мартини, пожалуйста, - заказал мужчина, оглянувшись на свою спутницу, как бы спрашивая взглядом: «Не против?». Получив уверенное «нет» в виде движения головы из стороны в сторону, он подвинул стул девушке, после чего уселся и сам.
- Итак, Лена, - с едва различимой улыбкой начал мужчина, - давайте знакомиться, что ли.
- Ну, мы вроде как познакомились уже, - пожала плечами Третьякова, сидя вполоборота к мужчине и разглядывая несчитанное количество бутылок, стоящих на полках позади бармена.
- Ну, это же чисто официально. Хотелось бы узнать тебя поближе, - усмехнулся Виталий, протягивая руку к уже готовому мартини.
- Ну, думаю, для «поближе» одного мартини окажется мало, - ухмыльнулась Третьякова, беря в ладонь свой бокал. Виталий оценил шутку, и, широко улыбнувшись, ответил:
- Я думаю, ты понимаешь, о чём я, - сказал он, отпивая крохотный глоток, - хочется узнать, как давно ты занимаешься музыкой, например.
- А, ну, если «поближе» для Ва… для тебя означает «узнать, как давно я занимаюсь музыкой» и всё в подобном роде, то, думаю, можно было обойтись и без мартини, - в очередной раз хмыкнула Лена, не понимая, почему этот тип так ею заинтересовался. Тем более, что подобные мужчины – не в её вкусе. Нет, она, разумеется, предпочитала парней постарше себя, но года на три-четыре, не более того. А этому, навскидку, было лет тридцать пять, может, чуть больше. Староват, однако.
- А что тогда лично для тебя значит «узнать поближе»? – сделав вид, что не понимает, осведомился Абдулов, приподнимая брови.
- Не то, что ты мог бы подумать, - ухмыльнулась Третьякова, понимая, что он явно играет,- Узнать поближе – для меня значит - открыться человеку, испытать с ним самую большую радость или самое большое горе, выпить до дна одну на двоих порцию адреналина или просто чувствовать комфорт, даже ни о чём не говоря. Вот, как-то так, - закончила она, отпив ещё глоток, и положила второй локоть на барную стойку, тем самым оказываясь боком к Виталию. Возможно, если бы она сейчас сидела прямо, глядя на него, она могла бы заметить его искренне-удивленное и почему-то обескураженное выражение в глазах.
- Вот как, - протянул Абдулов, разворачиваясь так же, как и она, к барной стойке. Теперь они сидели параллельно друг к другу, лицом к бармену. – Интересно.
- А никто и не говорил, что я неинтересная, - хмыкнула Лена, вертя в руках бокал и с интересом разглядывая его содержимое.
- А я и не сомневался, - усмехнулся Виталий, повернув лицо к ней, и спросил: - Так как давно ты музыкой занимаешься?
- Два года с девчонками играю, а что? – повернула своё лицо к нему она, удивляясь тому, что его это так заинтересовало.
- Да ничего, просто у меня сложилось впечатление, что ты скорее спортсменка, чем музыкант, - немного оценивающе взглянул на Третьякову Виталий и продолжил: - Ведь занималась же чем-то, не правда ли?
- Правда, - усмехнулась Лена, ничуть не удивляясь проницательности своего собеседника, - футболом занималась, кикбоксингом, немного баскетболом. А что, разве так заметно?
- Внешне – не так сильно, но характер у тебя спортивный какой-то, - усмехнулся Виталий, разворачиваясь корпусом к собеседнице.
- О да, это многие замечают, - самодовольно хмыкнула Лена, продолжая сидеть боком к мужчине. Что-то упорно мешало ей развернуться и посмотреть ему в лицо.
- Ну, значит я – один из многих, - с лёгким, едва уловимым оттенком разочарования в голосе усмехнулся Виталий, снова садясь подобно Третьяковой.
Лена невольно смутилась. Странно, почему это простое заключение, прозвучавшее из уст Абдулова, вызвало такой бурный протест у неё внутри? Запив непонятное мимолётное чувство очередным глотком мартини, она всё-таки повернула к нему лицо и, сделав усилие, направила взгляд в его глаза – всё такие же ледяные. Мерзкий холодок, пробежавший вдоль позвоночника, заставил девушку снова отвести взгляд.
- Надоело тут, - как-то невпопад сказала Третьякова, которой уже и вправду надоело торчать в этом клубе, где в ближайшие три часа ожидался мощный разгул «чуваков из шоу-биза», как бы выразилась Козлова. При мыслях об ударнице, Третьякова бросила взгляд в сторону диванчика, на котором уютно устроились «Ранетки» неполным составом, попивающие шампанское и что-то громко обсуждающие.
- А где не надоело? – с улыбкой спросил Виталий, проследив направление Лениного взгляда.
- В машине не надоело, - мечтательно и с каким-то азартом протянула Третьякова, мигом отвлекшись от созерцания девчонок. Воспоминания о машине и ночной Московской трассе тут же вернули её к жизни.
- О, ну да, Шумахер отдыхает, - усмехнулся Абдулов, вспомнив их вечернюю поездку, и попутно вставая из-за барной стойки. – Ну, поехали тогда, - улыбнулся он, протягивая руку Лене, чтобы помочь ей встать.
- Куда? – удивленными глазами посмотрела на него Третьякова, чуть не поперхнувшись своим мартини, услышав предложение своего нового знакомого.
- На Кудыкину гору, - усмехнулся Абдулов, заметив, что Лена явно засомневалась. – Ну, чего сидишь? Испугалась? – С задором в голосе, чуть прищурив глаза, поддел её он, всё ещё держа руку протянутой.
- Ещё чего, - тут же посерьёзнев, отрезала Третьякова. Нифига себе! Испугалась? Она? Ха, не на ту напал! Ничто так не бесило Третьякову, как сомнение в её храбрости и готовности к приключениям. И в ней тут же загорелось страстное желание показать этому «чуваку из шоу-биза» всё, на что она способна. – Поехали, - так и не приняв его помощь в виде протянутой ладони, спрыгнула с высокого стула Лена и направилась к выходу, зная, что за её спиной сейчас следует потенциальная «жертва».


Спасибо: 66 
Профиль
Monita





Сообщение: 380
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 37
ссылка на сообщение  Отправлено: 02.06.09 01:31. Заголовок: Доброго времени суто..


Доброго времени суток!=))))))))0 я вот сегодня в неадеквате после концерта, так что продочка чуть позже чем обычно=)))))))

- И куда же мы поедем? – поинтересовался Абдулов, чуть усмехаясь по привычке: эта девушка сумела заинтересовать его настолько, что ему даже стало казаться, что он явно не в себе.
Раньше с Абдуловым иногда происходило временное помутнение рассудка на почве женского пола, но ещё ни разу ему не приходилось пытаться предугадать следующий шаг женщины – они были готовы следовать его плану и не вносили отсебятину. А эта Лена, похоже, слишком отличается от них – с каждой последующей минутой их общения она удивляла его всё больше – такая молоденькая, совсем ещё ребёнок – ей же всего восемнадцать, а уже так сильно отличается от других. Может быть, именно это его в ней и зацепило. Однако это был интерес скорее как к человеку, личности, нежели как к девушке, женщине. Виталий прекрасно понимал, что не привлекает эту девочку как мужчина, он ведь, страшно сказать, в два раза старше её. Но, видимо, для того, чтобы удивлять его, Третьяковой было вовсе не обязательно обращать внимание на его возраст. Увидев, как девушка немного дерзко улыбается в ответ, произнося: «Увидишь», он только хмыкнул, открывая боковую дверь её серебристой «десятки».

Лена была почти спокойна, и только лёгкое покалывание нетерпения в районе желудка напоминало ей о том, что скоро она окунётся в пьянящую бездну скорости. Она не могла понять, почему ей так захотелось удивить именно этого мужчину – хотя, в принципе, догадываться она могла. Просто он почему-то казался ей каким-то излишне спокойным, рассудительным и самоуверенным. Он старался точно угадать её натуру и характер. И именно это возмутило Третьякову больше всего – она никому не позволяла вот так вот, в первый же день общения делать о себе какие-либо адекватные заключения. Вот, прокатится с ней с ветерком, тогда и выводы будет делать. Улыбнувшись собственным мыслям, она открыла дверь автомобиля и села в водительское кресло, украдкой бросив взгляд на своего вот уже дважды попутчика за сегодняшний вечер. Он, казалось, был абсолютно спокоен, по крайней мере, на его лице нельзя было прочесть ни единого намёка на то, о чём он сейчас думает. Это Лене категорически не понравилось – она всегда старалась не общаться близко с подобными людьми. С людьми, которые могут думать одно, а говорить и показывать на лице абсолютно другое – одним словом, лицедеями. Ну, чего ещё от него ожидать, он же – актёр. Вспомнив неожиданно о том, что ей в ближайшее время тоже придётся стать актрисой, Лена невольно усмехнулась – ну надо же, кто бы мог подумать. Теперь ей тоже придётся играть в эти глупые игры, изображая из себя то, чем она на самом деле не является.
Едва пристегнув собственный ремень безопасности, Лена повернулась к мужчине:
- И ты пристегнись.
- На этот раз обязательно, - усмехнулся Виталий, оглядывая свою попутчицу с головы до ног: да, девушка явно не из простых. С одной стороны, она – простая, как двери, а с другой – фиг разберёшь, что она хочет сказать тебе на самом деле. Но в одном он был уверен: скука и Третьякова – понятия абсолютно несовместимые.

Как только машина тронулась с места, Абдулов вспомнил, что его так называемая попутчица несколько минут назад осушила бокал мартини, и ему тут же показалось, что ремень безопасности в данной ситуации вряд ли спасёт. Едва заметно сглотнув, он сделал вид, что абсолютно спокоен, хотя, в принципе, волноваться пока было особенно и нечему – цифра на спидометре пока не превышала семидесяти километров в час. Однако блеск в глазах Третьяковой не давал ему покоя, и он недоверчиво прищурился, рассматривая её, будто стараясь понять, что она замышляет.

Лена знала одно – сразу разгоняться не стоит. Отъехав на несколько сотен метров от клуба, она поняла, что есть где-то неподалёку относительно свободная и широкая трасса, и повернула руль в левую сторону. По центру города она решила не гнать, хотя очень хотелось. Иначе весь вкус пропадёт – этот тип так и не поймёт, что значит настоящая скорость.
Однако одно ей не давало покоя – всю дорогу она чувствовала на себе пристальный взгляд, и чувство холода не покидало её тело с тех пор, как она завела машину. И даже бурлящий, готовый вот-вот вырваться наружу поток адреналина никак не мог согреть её кровь, но она знала, что стоит только выехать на трассу и набрать скорость – как по теле тут же разольётся приятное тепло. Поэтому она терпеливо ждала этого момента, пока на скорости восемьдесят километров в час мирно виляла по московским дорогам.
Наконец, не выдержав, она всё-таки оторвала взгляд от дороги и немного нервно спросила:
- Чего рассматриваешь? У меня что, рога прорезаются?
- Да уж точно не нимб, - усмехнулся мужчина, отводя взгляд. Наконец он добился того, чего хотел – она посмотрела на него. Интересно, а почему она весь вечер старательно прячет глаза? Что-то не так с ним или всё-таки с ней? – Хотя, судя по твоей «скоростной» езде по городу, скоро всё-таки крылья из спины пробиваться начнут, а над головой – нимб, - продолжал подкалывать её Виталий, - перед вечеринкой ты позволяла себе «чуть» больше, чем восемьдесят «кэмэче».
- Будут тебе «кэмэче», не всё сразу, - хмыкнула Лена, почувствовав ещё больший азарт от подколов мужчины. Умом она понимала, что он нарочно её раззадоривает, а вот поделать с собой ничего не могла – организм требовал скорости и жаждал адреналина.
Увидев, как азартно блеснули глаза Третьяковой, Абдулов готов был дать себе по голове – сам же себя несколько минут назад корил, что позволил ей сесть за руль после мартини, а сам сейчас даёт ей всё больше поводов пощекотать себе нервы. Но ничего поделать он с собой не мог – его буквально магнитили эти блестящие искры, зажёгшиеся где-то в глубине серо-зелёных глаз, чуть прикрытых сверху длинной светлой чёлкой.
Снова поёжившись от его пристального взгляда в своё лицо, Лена не выдержала:
- Да что ты смотришь, я уже и так как ледышка, – недовольно бросила она, чувствуя, как каменеют костяшки пальцев.
- Не понял, - непонимающе уставился на неё мужчина, до которого абсолютно не доходил смысл сказанных Леной слов. Причём тут его взгляд и то, что ей холодно?
- Забей, - спохватившись, что ляпнула явно что-то не то, поспешила ответить Третьякова, поворачивая руль в другую сторону. Почему-то от этого прозрачного «откровения» сердце стукнуло на один или два раза чаще, чем следовало бы. Пальцы отказывались двигаться, находясь на руле, но тут пришло спасение – «десятка» выехала на трассу. Широкую и почти свободную. Новая волна азарта подкатила к горлу и Лена, невзирая на всё ещё удивленный взгляд Абдулова в её сторону, нажала педаль газа.

Виталий решительно не понимал, что имеет в виду Третьякова. Какое-то странное выражение. Он бы, может, и не заметил его странности, если бы оно не было сказано с такой претензией в голосе, с какой произнесла его Лена. Как будто она обвиняет его в чём-то. Странная она. И последняя мысль Абдулова только усилилась оттого, что машина резко начала набирать скорость.

Сто километров в час. Приятное покалывание в пальцах рук оповестило Лену, что процесс «оттаивания» начался. Улыбнувшись собственным ощущениям, она, по прежнему смотря на дорогу, ещё раз надавила на "газ".
Виталий с интересом наблюдал за изменениями, происходящими на лице Третьяковой – абсолютный пофигизм сменился какой-то чуть блаженной улыбкой.
Сто двадцать. Лена откинулась на спинку водительского кресла и чуть расслабила руки. Почувствовав себя абсолютно в своей стихии, она повернула лицо к Абдулову:
- Ну, тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная? То есть, - с усмешкой поправилась она, - то есть, как тебе, в туалет пока не хочется?
Виталий ухмыльнулся – ну, и наглая же она! Вот, казалось бы, только пару минут назад сидела тут, как каменная, а теперь вдруг расхрабрилась.
- Тепло, морозушко, тепло, батюшка, - в тон ей отозвался он с усмешкой, - То есть, нет пока, Елена Николаевна. Это всё, на что вы способны?
Сто сорок. Адреналин уже начинает прорываться наружу. Полностью захваченная чувством скорости, Лена снова отрывает взгляд от дороги:
- А теперь? – и дерзкая улыбка на её лице говорит немного больше, чем хотела бы сказать её хозяйка. Абдулову на мгновение показалось, что в этой улыбке больше скорее флирта, нежели насмешки.
- Как-то слабенько, - снисходительно протянул он, чем ввёл Третьякову в полный неадекват.
Сто семьдесят. Лена чувствует захлёстывающий с головой прилив горячего гормона. Впереди на трассе – пустота. Как здорово! Никогда раньше она не гоняла по пустой ночной трассе. В салоне становилось немного душно. Наверное, из-за того, что воздух накалялся со скоростью света – либо это сказывался адреналин Третьяковой, просачивающийся наружу, либо это напряг Абдулова, который, стараясь внешне выглядеть равнодушным, опасливо упёрся ступнями в пол автомобиля.
- Ну, что?
- Хм, думаю, в самый раз, - отозвался Виталий, улыбнувшись своей попутчице. Он и сам был не прочь погонять по ночной трассе, и, бывало дело, позволял себе выжать сто семьдесят-сто восемьдесят из своей «Тойоты». Но тот факт, что сейчас за рулём был не он, а неопытная девушка, даже не имеющая прав, да ещё и выпившая бокальчик мартини, изрядно щекотал ему нервы.
- Ответ неверный, - заявила Третьякова, выводя автомобиль на встречную полосу. На её лице сейчас можно было прочесть шквал эмоций – азарт, возбуждение, страсть, желание. Неужели можно настолько любить скорость?!
Виталий с ужасом понял, что, видимо, возможно. Уже чуть дрогнувшим от неожиданности голосом он спросил:
- Лен, ты чего? Немедленно верни машину на место или сбавь скорость. А лучше: и то, и другое, - замечая, что стрелка на спидометре медленно, но верно, приближается к ста девяноста «кэмэче», обалдевшим взглядом уставился на неё мужчина. Сердце отбивало учащенный ритм, и Абдулову показалось, что верхняя пуговица на его рубашке – явно лишняя, – воздуха не хватало.
- Ага, щас, - хмыкнула Лена, с невероятным удовольствием отмечая, что ей удалось произвести впечатление на этого типа.
Двести.
- Третьякова, ты что, совсем больная?! Немедленно сбавь скорость! – уже воскликнул Абдулов, замечая, что Лена явно не собирается останавливаться на достигнутом.
Третьякова, казалось, впала в какой-то транс. Всё происходящее казалось ей нереальным, – и практически вопящий на соседнем сидении Абдулов казался ей тоже нереальным. Ещё ни разу она не разгонялась до двухсот. По встречке. И этот «первый опыт» опьянил её, напрочь заглушив чувство страха и опасности. И, как оказывается, зря.
Сердце ухнуло вниз, а нога сама по себе уже вовсю давила по тормозам – впереди навстречу летящей на всех парусах «десятке» неспешно катилась «Лада Калина».
Абдулов замер, не в силах пошевелиться. И даже вопить перестал – язык не хотел слушаться. Он только и сумел выдавить из себя:
- Лена, направо.
А Лена, впиваясь расширенными от ужаса глазами прямо перед собой на молниеносно приближающуюся непрерывно сигналящую «Ладу», как в тумане, услышала голос справа от себя: «Лена, направо».
Скорость, которую она уже успела сбавить до ста тридцати, позволяла довольно быстро повернуть руль в сторону. Что, собственно, Лена и сделала. Те секунды, которые «десятка» летела навстречу «Калине», показались Третьяковой вечностью. Резкий рывок машины вправо от поворота руля вернул Лену к жизни – туман в голове рассеялся, нога всё ещё лежала на педали тормоза и сбавляла скорость, и всё, что Третьякова могла видеть – это пустую дорогу перед собой. Всё ещё приходя в себя от чуть было не произошедшего столкновения, Лена всё ещё крепко сжимала руль в руках, несмотря на то, что автомобиль уже остановился.
- Лен, с тобой всё нормально? – нервный взгляд Абдулова выдавал его волнение – ещё бы, минуту назад находились на волосок от гибели, или, в лучшем случае, больничной койки.
Третьякова моргнула, как бы приходя в себя, отпустила руль и повернула к нему лицо.
Виталий увидел в её глазах только одно – шок. Видимо, её желание удивить его сыграло с ней злую шутку – наверняка она сама ни разу ещё не выжимала двести. Уж тем более на встречной полосе. Взяв её чуть дрожащие ладони в свои руки, он повторил вопрос:
- Лен, ты в порядке?
Не успел он убрать руки с её ладоней, как почувствовал, как она изо всех сил прижимается горячими губами к его губам. Вот тут уже внутри Абдулова прошлась горячая волна, и чувство недоумения сменилось обжигающим желанием – видимо, это сказывался шок от пережитого стресса. Ещё сильнее приблизив её лицо к своему, он настойчиво ласкал её губы, а она отвечала ему взаимностью, обхватывая дрожащими руками его шею.
Лена, совершенно отключив мозг, отдалась внезапному порыву, который захватил её с головой – запечённый в крови адреналин так и не смог до конца найти выхода во время гонки по встречной полосе на двухстах километрах в час, и он нашёл выход в этом сумасшедшем поцелуе. Привстав с сиденья, она всем телом прижалась к Виталию, чувствуя, что губы неистово горят, а сердце вырывается из груди. Гул в висках, стоящий с того момента, как она услышала гудок «Калины» и резко крутанула руль вправо, заглушался какой-то безумной пульсацией в голове.

Прерывисто дышащего Абдулова, постепенно осознававшего причину такого внезапного порыва девушки, будто током прошибло – что они делают?! Резко отстранившись от неё, он блестящими от желания глазами посмотрел ей в лицо и чуть отодвинулся.
- Извини, - оторопело произнесла Лена, столкнувшись с его блестящим взглядом, понимая, что натворила. Сначала она чуть было не расшиблась в лепёшку на машине брата, чуть было не угробила саму эту машину и этого, пусть и наглого и самоуверенного мужчину, а потом, вдобавок ко всему этому, буквально набросилась на него с поцелуями. Вот влипла-то… вот дура-то.
- И ты извини, - пробурчал в ответ Абдулов, почувствовав, что в машине стало явно нечем дышать. – Давай, я поведу. – Предложил он, видя, что девушка всё ещё находится в не совсем адекватном состоянии, и открыл дверь авто.
- Давай, - безропотно согласилась она, открыв дверь возле себя и выходя из машины, чтобы уступить место новому водителю. Сейчас она вряд ли могла бы заставить себя снова повернуть ключ зажигания. Однако во всем произошедшем она увидела один крохотный плюсик: минуту назад она поняла, что глаза этого мужчины – вовсе не ледяные, а очень даже обжигающие.

вам ведь есть, что сказать, правда?.. ---> http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-20-00000608-000-0-0

Спасибо: 66 
Профиль
Monita





Сообщение: 383
Зарегистрирован: 17.02.09
Откуда: Россия, Ростов-на-Дону
Репутация: 38
ссылка на сообщение  Отправлено: 03.06.09 23:55. Заголовок: Вот уже семь долгих..



Вот уже семь долгих минут они ехали молча, думая об одном и том же – сегодня произошло то, чего произойти не должно было ни при каких обстоятельствах.
Абдулов сосредоточенно держал руки на руле и с каменным лицом изучал взглядом дорогу сквозь лобовое стекло.
Лена всю дорогу сидела, повернув лицо к окну. Невидящим взглядом упираясь в прозрачное стекло окна, она думала только о том, что сегодня испытала самое яркое приключение за последние несколько лет – и, пускай это приключение было не из приятных (шок от чуть было не произошедшей аварии, а, может быть, и не дай Бог, катастрофы, всё ещё давал о себе знать), но Лена была уже почти спокойна, и только одна въедчивая мысль настойчиво ползала у неё в мозгу – ей было интересно, о чём сейчас думает человек, с каменным выражением лица сидящий за рулём.
Виталий же думал о том, что никогда не забудет этот вечер – впервые в жизни такой всплеск адреналина вперемешку с внезапно накатившей волной желания и магнетического влечения к этой совсем юной девушке, заставил его напрочь потерять голову от одного поцелуя. Зато какого! Вроде бы ничего особенного, да только вот при воспоминании о горячих губах, с жадностью накрывающих его губы, заставляли мужчину крепче сжать ладони на руле и стиснуть зубы. Да и Лена, которая явно была не в своей тарелке после своей выходки (Абдулов никак не мог понять – что привело его в больший шок – чудом не случившаяся с ними авария или это минутное безумие, случившееся сразу после этого), казалась ему сейчас смущённой, и Виталий решил хоть как-то облегчить ей её раздумья по поводу того, как она могла бы объяснить своё поведение:
- Лен, ты точно не ушиблась? – участливо поинтересовался он, отрывая взгляд от дороги, и взглянул на девушку, которая по-прежнему смотрела в чёрное окно.
- Точно, - односложно ответила она, ещё сильнее сжимая сложенные на груди руки, будто защищаясь.
Абдулов понял, что говорить она с ним не будет по вполне понятной причине, и поэтому сказал:
- Да не смущайся ты так, - с легкой улыбкой произнёс он, замечая, что Третьякова напряглась. – Всё же нормально. Ты ведь хотела адреналина? – зная из сегодняшнего общения с ней её слабое место, спросил Виталий, всё ещё поглядывая то на Лену, то на дорогу.
- Да я и не смущаюсь, - пробурчала в ответ она, ругая себя за то, что она позволила ему так легко выбить её из равновесия. И, сделав над собой усилие, повернула к нему уставшее лицо: - Хотела. И получила. Я всегда получаю то, чего хочу, - почему-то злясь на участливый тон мужчины, заявила она, отводя взгляд и зачем-то отряхивая правую штанину почти чёрных джинсов.
- Смелое заявление, - от подобного тона девушки Абдулову стало почему-то весело, что-то ему подсказывало, что на сегодняшней поездке эта история не закончится. – То есть ты сегодня получила всё, чего хотела, да? – немного понизив тон, с лёгкой иронией заметил Виталий, поворачивая руль, паркуясь на стоянке возле клуба.
Лена, подумав секунду, провела оценивающим взглядом по Абдулову, и, чуть усмехнувшись, ответила:
- Ну, можно и так сказать. – Она решила напоследок показать этому типу, «кто в доме хозяин», тем более, что они вряд ли увидятся когда-нибудь снова, так что ей мешает напоследок удивить его ещё раз?
Абдулов усмехнулся – он понял, зачем она это говорит. Также он понял, что она уверена в том, что они больше не пересекутся, потому и провоцирует его своими многозначительными ответами. Поэтому, он решил пойти ва-банк:
- Вот видишь, а ты говорила, что одного мартини будет мало, чтобы узнать тебя поближе, - чуть прищурившись, полусмеясь-полусерьезно сказал он, убирая руки с руля и открывая левой рукой дверь автомобиля.
Третьякова придала лицу равнодушное выражение, хотя почувствовала, как внутри зарождается протест такой наглости этого актёришки:
- А если для меня этот вечер ничего не значит?
- А если я тебе не верю? – продолжал с лёгкой иронией в голосе подтрунивать над ней Виталий, выходя из машины, но не закрывая дверь.
- Интересно, почему? – уже с легким недовольством в голосе поинтересовалась Третьякова, тоже выйдя из автомобиля и, находясь с Абдуловым по разные стороны «десятки», вопросительно посмотрела на него.
- Как ты там сказала сегодня? «Выпить одну на двоих порцию адреналина»? – сделав вид, что вспоминает что-то важное, спросил Виталий, опираясь руками о крышу серебристой «десятки» и смотря на сосредоточенное лицо Лены, которая, видимо, уже пожалела о том, что решила сделать вид, будто бы весь сегодняшний вечер – лишь её самонадеянная игра, - А на брудершафт считается? – снова ухмыльнулся он, чувствуя, что ещё чуть-чуть, и, судя по выражению лица Третьяковой, она ему «наваляет» по первое число.
- Какой ещё брудершафт? – с пренебрежением в голосе фыркнула она, опираясь, подобно Абдулову, руками о крышу авто, и с вызовом посмотрела в его (чёрт, обжигающие!) глаза.
- Ну как же? – сделав вид, что объясняет очевидное, протянул он, - «Выпили» - поцеловались. Чем не брудершафт? – Чуть нагловато подмигнув девушке напоследок, оторвал руки от крыши автомобиля он, и, развернувшись, направился в помещение клуба, где вечеринка была в самом разгаре.
- Вот козёл, - сквозь зубы выдавила Третьякова и, немного нервной походкой обойдя машину, села на водительское место и завела авто. В клуб возвращаться не хотелось, и она решила поехать домой, отдохнуть после тяжёлого дня, и особенно, вечера.

- Девчонки, угадайте, что я вам принёс? – с загадочным выражением лица спросил вошедший на базу Мильниченко, проведя взглядом по явно заинтересовавшимся лицам «ранеток».
- И что же ты нам принёс, Серёженька? – промурлыкала Лера, улыбнувшись во все тридцать два.
- Сценарий, милые мои, сценарий, - усмехнувшись, со значительным выражением лица кинул на письменный стол довольно увесистую зелёную папку.
- Какой ещё сценарий? – удивленно приподняла брови Женя, выходя из-за своего синтезатора, и подходя к письменному столу, взяла с него папку. – Сериал «Ранетки». – Прочла вслух она, поднимая на девчонок обалдевшие глаза. – Девчонки! Это же НАШ сценарий!
Девчонки, все как одна, ломанулись к рыжей Женьке и окружили её, впиваясь взглядом в пухленькую папку со сценарием.
- У вас завтра «кастинг», красавицы мои, - ухмыльнулся Сергей, плюхаясь на стул и закидывая ногу на ногу.
- Завтра?! Как завтра?! – воскликнула Аня, поднимая расширившиеся от удивления и без того огромные глаза на продюсера. – Мы ведь только дней десять назад узнали, про то, что про нас кино снимать будут, а уже пробы?!
- А вот так. Потому что через неделю съёмки начинаются, - глубокомысленно изрёк Мильниченко, с удовольствием глядя на обескураженные, но от того не менее счастливые лица его подопечных звёздочек.

- Ну, почему баскетбол? – удивленно спросила у девчонок Лена, как только они покинули кабинет, где проходило «прослушивание». – Было бы круче, если бы эта Кулёмина была футболисткой. В конце концов, я же футболом пять лет занималась, ух бы я им финтов показала, - мечтательно протянула Третьякова, прислоняясь спиной к светло-зеленой стене.
- Ну, ты же сама слышала, что режиссёр сказал, - объяснила подруге Лерка, - баскетбол в кадре будет смотреться гораздо эффектнее, да и снять его будет гораздо легче. А вот у меня вообще полный абзац, - надула губы она, - Моя героиня вообще типа «залетела» в третьей серии, ну ты прикинь, школьный сериал, да? – недовольно поджала губы Козлова. – И аборт делать собралась. Вот жесть. Так что, Ленка, ты у нас ещё в шоколаде!
- Ага, а у Аньки вообще практически главная роль, - с недовольной ноткой в голосе сказала Огурцова, - вокруг неё весь сюжет крутится.
Довольная Руднева так и светилась от счастья – её в сценарии абсолютно всё устраивало – три поклонника всего за двадцать серий – это ей было по вкусу, и она лишь молча улыбалась, слушая недовольные ворчания остальных «ранеток».
- А у меня вообще героиня – истеричка какая-то, - хмыкнула Наташа, но, видимо, она была не очень-то этим расстроена, - зато она дочь крутого рокера, знаменитого музыканта!
- Да уж, а мне-то как повезло, - пробурчала Женька, - запуганная ботаничка, которая день и ночь учит уроки, и к тому же, в секту какую-то попадает…мда, ну и сюжетец. Но, знаете, девчонки, я всё равно счастлива, - тут же улыбнулась рыжая Женька, предвкушающая съемочный процесс.
Третьякова, выслушивая впечатления девчонок, думала только об одном – у всех героинь девчонок-ранеток были любовные линии, а у её героини – не было. Это странное обстоятельство не то чтобы расстраивало Третьякову, но почему-то не очень устраивало. Только какие-то намёки на симпатию со стороны учителя физкультуры и их странные не совсем дружеские отношения – и всё. И даже этот факт немного напрягал Третьякову – вот это номер – ученица и учитель – даже историю любви ей нормальную придумать не смогли. Но об этих своих претензиях Лена решила девчонкам не говорить, подумают ещё, что она обиделась. Одно бесило – то, что это слишком похоже на реальность – так почти всегда и было – у всех девчонок из группы постоянно какие-то любовные приключения, а вот у неё – глухо. С одной стороны, Лена и сама-то не рвалась к этому, в её жизни и так с лихвой хватало адреналина и бурных эмоций, но иногда её раздражало то, что её воспринимают только как «своего» парня. Даже старший брат относится к ней скорее как к младшему братишке, нежели как к сестре. Вспомнив, как он учил её водить, Лена усмехнулась. «Запомни, как гоняют настоящие мужики», - Эта фраза, назидательно сказанная братом, когда он показывал ей, что значит настоящая скорость, запомнилась ей, но тогда она как-то не придала ей никакого значения. А теперь ей стало немного некомфортно – снова мальчишеские черты в ней пересиливали – даже её безумная тяга к скорости давала повод думать о том, что быть настоящей девушкой для неё – сверхзадача.
Однако же, даже несмотря на это, Третьякова была готова лучше земли наесться, нежели изменить себя или изменить себе. Но за последние две недели всё-таки у неё было одно приключение, которое можно с натяжкой назвать немного «любовным». Во-первых, из-за любви к скорости, в во-вторых, из-за.… Вспомнив тот вечер после вечеринки, Третьякова поёжилась – та чуть было не произошедшая авария сохранилась в её памяти как невесомая призрачная дымка, и, хотя она вызвала огромный шок, он, всё-таки спустя несколько дней, почти рассеялся. А вот то, что произошло после – Лена до сих пор вспоминала так чётко и так ясно, что от каждого воспоминания по её телу пробегал дьявольский холодок, и сердце тут же пропускало один удар. И этот мужчина, который отвечал на её безумный неожиданный поцелуй, всё никак не хотел покидать её голову – но не столько от того, что он её зацепил (а то, что он её всё-таки зацепил, Лена от себя скрывать не стала, зная, что спорить с самой собой бесполезно – всё равно ничего путного не выйдет), а скорее от того, что с того момента, как он зашёл обратно в клуб, а она – уехала домой, Лена чувствовала какую-то недосказанность, незаконченность. Как будто бы она не смогла достойно ответить ему и чувствовала себя неотомщённой. Жаль только, что шанса отомстить больше не представится. Хотя, может быть, это и к лучшему.
Так или иначе, но через пять дней начинались съемки сериала, ИХ сериала, и, возможно, это станет поворотным моментом в карьере «Ранеток».
Однако никто из девчонок и догадываться не мог, насколько поворотным этот момент окажется для каждой и них.

по-прежнему жду и надеюсь... http://www.kvmfan.forum24.ru/?1-13-20-00000608-000-20-0


Спасибо: 64 
Профиль
Ответов - 160 , стр: 1 2 3 4 5 6 7 8 All [только новые]
Тему читают:
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
Все даты в формате GMT  3 час. Хитов сегодня: 10
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет



Создай свой форум на сервисе Borda.ru
Форум находится на 59 месте в рейтинге
Текстовая версия